• Семейство Рид, #2

Глава 51

 Очаровательна? Искренна? Готова нести ответственность за свои действия? Все это, скорее, присуще новой Офелии. Не той, прежней, с которой ему вновь пришлось столкнуться, когда она узнала о проклятом пари. Неужели он единственный, кто видит в ней мегеру?

 Но больше он не желает об этом думать. Необходимо серьезно поговорить с Офелией. Так или иначе, ей удалось полностью его одурачить. А Рейф устал оттого, что его постоянно дурачат. Но для того чтобы выяснить с ней отношения, нужно сначала вернуться в Лондон.

 Офелия покинула Норфорд-Холл еще до того, как он проснулся. Покинула тайком, даже не собрав вещей. Последнее понятно: она боялась его разбудить и не хотела обсуждать то, что произошло между ними прошлой ночью. А может, она…

 Рейф вышел в холл, где лакей вручил ему записку Офелии, вселившую в него некоторую надежду: «Это не примирение, а всего лишь перемирие. Если действительно хочешь остаться со мной навсегда, сумей объяснить, почему из пустого каприза играл моей жизнью».

 Неужели она не слышала того, что он пытался сказать? Или была слишком рассержена, чтобы слышать?

 Он поклялся себе, что они все обсудят и потолкуют по душам, как только он вернется в город.

 Приехав в Лондон, он сразу отправился в дом Ридов и разминулся с Офелией всего на полчаса. Дворецкий известил его, что она поехала на Бонд-стрит делать покупки. Нет, он не знает, какие именно магазины они собрались посетить. Милорду стоит подождать возвращения хозяек.

 Дворецкий прав: крайне сомнительно, чтобы он смог найти ее на этой оживленной улице, да еще среди дня, когда там будет полно народа. Придется заезжать в каждый чертов магазин!

 Рейф вопреки здравому смыслу все-таки вскочил в седло и поскакал на Бонд-стрит.

 

 Офелия никогда еще не была такой рассеянной. И даже не прислушивалась к словам матери, которая тащила ее из одного магазина в другой. Когда приходилось решать, стоит ли купить ту или иную вещь, она ухитрялась пробормотать «да» или «нет», не сознавая, что именно говорит.

 У нее будет ребенок. Больше невозможно это отрицать, тем более что ее тошнит от одного запаха любимой вареной рыбы. И тошнота прошла, как только она убежала из столовой!

 У нее будет ребенок. Результат ее падения. Одной минуты забытья. И такое чудо! Малыш! Как странно, что осознание этого наполнило ее радостью! Как она была глупа, отрицая свою беременность! И как поразительно, что в ней уже пробудились материнские инстинкты! Ребенок будет воспитан по всем правилам. Она точно знала, как не следует его воспитывать, так что все будет очень просто. Ребенка нужно любить, кормить и защищать. И если Офелия не будет согласна с какими-то решениями, касающимися ее чада, она ни за что не уступит. Она любила мать, но Мэри слишком часто пасовала перед волей Шермана. Офелия никогда не позволит такого. Она будет бороться до конца.

 Наверное, ей следует все рассказать Рейфу, но она не станет спешить. Всему свое время. Пока она хочет насладиться своим новым положением. Он предпочел не жить с ней, поэтому потерял право узнать о своем первенце. Да хоть бы и вообще ничего не ведал до рождения… нет, это в ней говорит гнев. Она должна избавиться от этого гнева, прежде чем дитя появится на свет. Она не потерпит, чтобы малыш слышал их ссоры!

 – Фели? Фели, с тобой все в порядке?

 Офелия словно очнулась и увидела, что ее мать вошла в небольшой магазинчик, на витрине которого громоздились свертки кружев. Кто же ее тогда окликнул?

 Обернувшись, она, к своему полному удивлению, увидела Мейвис Ньюболт, стоявшую рядом с ней на тротуаре, среди многочисленных прохожих. Девушка зябко ежилась, спрятав руки в меховую муфту. Какое озабоченное лицо! Главный и единственный враг Офелии тревожится за нее? Очень сомнительно!

 Что там сказала Мейвис? Ах да!

 – Со мной все хорошо, – осторожно ответила Офелия, стараясь говорить спокойно и бесстрастно. Она не видела Мейвис со дня праздника в Саммерс-Глейд, и последние две стычки были достаточно яростными. – Почему ты спрашиваешь?

 Мейвис пожала плечиком:

 – Ты выглядела так, словно находишься в ином мире.

 – Разве? Должно быть, слишком глубоко задумалась.

 – Видишь ли, мой экипаж проезжал мимо, и я, увидев тебя, велела остановиться.

 Офелию мгновенно обуяли дурные предчувствия. Неужели ее ждет очередной скандал?

 – Зачем? – холодно осведомилась она.

 Как ни странно, Мейвис явно стало не по себе.

 – Вот уже несколько дней, как я не могу решиться навестить тебя. Не хочешь покататься со мной? Мы могли бы поговорить. Мой экипаж ждет на другой стороне улицы.

 – Поговорить? Что нового мы можем сказать друг другу? По-моему, все уже сказано.

 Мейвис отступила, пропуская парочку, идущую рука об руку. Тротуар был так же плотно забит пешеходами, как мостовая – каретами, колясками и фургонами.

 – Я хотела поздравить тебя с замужеством, – пробормотала Мейвис.

 – Спасибо.

 – И пожелать…

 – Не стоит! – резко перебила Офелия, но тут же пожалела о своем тоне и постаралась сдержать нарастающий гнев. Это удалось ей так легко, что она ощутила гордость за собственное самообладание. Мейвис была единственной, если не считать отца, кому удавалось так быстро вывести ее из себя. Но Офелия сумела подавить горечь, угрожавшую ее захлестнуть. – Прошу тебя, больше никаких обидных уколов, – закончила она уже гораздо спокойнее.

 – Но я вовсе не собиралась…

 – Пожалуйста, Мейвис. Я больше не хочу с тобой ссориться.

 – Я тоже не хочу.

 Офелия с сомнением уставилась на бывшую подругу. Она ни за что не поверит в ее искренность! Что ни говори, а у Мейвис тогда не получилось так жестоко, как она надеялась. В Саммерс-Глейд ей удалось только опозорить Офелию, вернее, это она так считала. Мейвис не знала, как больно ранила подругу и как долго та плакала из-за этого. Не знала и не узнает.

 – По твоему лицу заметно, что ты мне не веришь. И тебя трудно за это осуждать.

 Судя по виду и голосу Мейвис, сейчас она была вполне искренней. Странно, очень странно!

 – Подумать только, я так тебя ненавидела! И понятия не имела, как сильно ошибалась! Думала, ты солгала мне насчет Лоренса. Тогда ты часто говорила неправду, хотя и по мелочам, и пока мы были подругами, меня это мало беспокоило. Я просто не обращала внимания на подобные мелочи… пока ты не попыталась убедить меня, что Лоренс – настоящий подонок и использует меня, чтобы подобраться к тебе. Знаешь, в то время я ничуть тебе не поверила. Поэтому и возненавидела так сильно. И сама из-за этого страдала, потому что не хотела питать к тебе ненависти. Просто ничего не могла с собой поделать.

 Голос девушки стал таким жалобным, что Офелии захотелось заплакать.

 – Зачем снова вспоминать об этом?

 – Я недавно видела Лоренса. Богатая наследница, на которой он женился, покинула его. Я уже слышала об этом, но мы так давно не встречались. Он растолстел, лицо отекло: очевидно, стал настоящим пьяницей. Как-то мы случайно столкнулись в одном доме. Он уже был навеселе и даже не узнал меня. Когда я напомнила ему свое имя, он расхохотался.

 – Мне очень жаль, – пробормотала Офелия, но старая подруга, похоже, не слышала ее.

 – И знаешь, что он сказал мне? Он сказал: «А-а, та доверчивая маленькая простушка, вообразившая, будто я женюсь на ней? Ну что, ты с тех пор поумнела, любовь моя?»

 Мейвис неожиданно заплакала. Офелия задохнулась, протянула руку, но девушка поспешно отступила:

 – Ты предупреждала меня, а я, вместо того чтобы сказать «спасибо», начала строить козни. Я ненавидела тебя. О Господи, как же я об этом жалею! И хотела, чтобы ты об этом знала! – выкрикнула она, прежде чем побежать через улицу к ожидавшему экипажу.

 Офелия пыталась остановить ее, несколько раз окликнула, но Мейвис не обернулась. Офелия решила бежать за ней, но движение было слишком оживленным, а какой-то кучер, похоже, не смог сдержать лошадей, и они понесли, едва не натыкаясь на другие упряжки.

 Ничего, завтра она повидается с Мейвис и заверит, что больше не таит зла ни на кого… если не считать мужа. Вдруг они еще смогут снова стать подругами!

 Однако, несмотря на благоразумное решение, Офелия по-прежнему наблюдала за Мейвис, желая убедиться, что та благополучно перешла мостовую. Девушка была очень расстроена и бежала, опустив голову, наверное, для того, чтобы скрыть слезы. И тут Офелия нахмурилась. Тот самый экипаж с чересчур резвыми лошадьми мчался прямо на Мейвис!

 Офелия, не задумываясь, метнулась на мостовую. Никогда еще она не бегала так быстро. Обогнула медлительный фургон, увернулась от всадника. Если немного повезет, она сумеет оттолкнуть Мейвис или вытащить ее из-под конских копыт. Но кучер, как позже выяснилось, все же управлял напуганной четверкой: из последних сил натягивал поводья и вопил, предупреждая, требуя, умоляя, чтобы пешеходы убрались с дороги. Ему даже удалось немного придержать обезумевших животных. В самый последний момент он свернул в сторону, чтобы не налететь на Мейвис… и сбил Офелию.

 Было бы большой удачей, отлети она в сторону, но этого не произошло. Несчастная попала прямо под копыта. Боль, острая, жестокая боль пронзила грудь, плечи и даже лицо… такая всепоглощающая, что уже через мгновение было невозможно определить, откуда она исходит. Потом в ее глазах померк свет. И больше она ничего не помнила.