• Стрэтоны, #1

Глава 21

 

 Чандос хочет ее! Об этом Кортни подумала, проснувшись на следующее утро, и ее снова охватило радостное возбуждение. Но очень скоро ее пыл охладила ужасная догадка. Она поняла, все поняла, и — ох, это было так очевидно! Господи, а она-то размечталась как дурочка! Конечно, он хотел ее. Она здесь единственная женщина, а ведь он мужчина. А как она знала, мужчины привыкли брать то, что под рукой. Да, он хотел ее, но его желание было примитивным. С самого начала он выказывал к ней полнейшее равнодушие, а сейчас его одолевала обыкновенная похоть, и ему все равно, с кем удовлетворить ее.

 — Ты что, хочешь сжечь это одеяло? Кортни быстро обернулась:

 — Что?

 — Ты смотришь на него таким испепеляющим взглядом.

 — Я… мне приснился плохой сон.

 — После вчерашнего это неудивительно.

 Чандос сидел на корточках у костра, держа в руке оловянную кружку с кофе. Он уже побрился и оделся, нацепил даже свою широкополую шляпу для верховой езды. Он приготовился к отъезду, но, очевидно, решил дать ей выспаться. Сон и в самом деле был необходим Кортни.

 — Если ты не слишком торопишься, может, нальешь мне кофе? — спросила Кортни, поднимаясь и складывая постель. Тут только она поняла, что легла вчера спать не раздевшись. — Господи, я, наверное, рехнулась, — пробормотала она, ощупывая все еще непросохшую одежду.

 — Возможно, это была запоздалая реакция, — предположил Чандос.

 — Реакция? — Кортни стрельнула в него глазами. — Но ты-то знал! Почему же не напомнил мне?

 — Я напомнил. Ты сказала мне «большое спасибо», легла и заснула.

 Кортни отвернулась, представив, какой дурой она ему показалась, когда улеглась спать в мокрой одежде. А все из-за того, что Чандос вдруг захотел ее! Конечно, дура.

 — Мне… надо переодеться, — сказала она и поспешно ушла.

 Но на этом ее неприятности не закончились. Вчера вечером она так быстро собиралась, что, не подумав, сунула мокрую одежду в саквояж, и теперь все вещи отсырели.

 Кортни глянула через плечо на Чандоса, потом опять в саквояж.

 — Чандос, я… я…

 — Что там еще стряслось. Кошачьи Глазки? Она опять посмотрела на него и выпалила:

 — Мне нечего надеть.

 — Нечего?

 — Нечего. Я… положила в саквояж мокрые вещи и… забыла их оттуда вытащить и просушить.

 — С просушкой придется подождать до вечера. А твои брюки тоже мокрые?

 Он подошел к ней и заглянул в саквояж.

 — Нет, сухие. Я убрала их в седельную сумку.

 — Ну что ж, тогда надевай их.

 — Но я думала…

 — Ничего не поделаешь. Погоди, я дам тебе одну из своих рубашек.

 Удивительно, но Чандос, казалось, совсем не рассердился. Через секунду он бросил ей кремовую рубашку из мягчайшей оленьей кожи. Вся беда заключалась в том, что рубашка была не на пуговицах, а на шнуровке, а у Кортни не было сухой сорочки, чтобы надеть под нее.

 — Не хмурься, Кошачьи Глазки, все равно ничего другого нет: все остальные мои вещи надо стирать.

 — Да нет, ничего… Я с удовольствием постираю тебе.

 — Нет, — резко бросил Чандос. — Это делаю я сам.

 Вот теперь он рассердился. О Боже! Вытащив из сумки брюки, Кортни пошла в кусты. Что за ужасный человек! Она только хотела помочь, а он так вскинулся, словно она в жены ему набивалась.

 Через пять минут Кортни вышла на поляну. Лицо ее пылало от злости на Чандоса и от смущения за свой костюм. Рубашка Чандоса оказалась ей слишком длинна — намного ниже бедер, и она не могла заправить ее в брюки. А треугольный вырез на шнуровке, который ему доходил только до середины груди, у нее достигал пупка. Но хуже всего были шнурки из грубой сыромятной кожи. Она никак не могла затянуть их туго. Кортни старалась изо всех сил, но так и не справилась с этим.

 Кортни поворачивалась спиной к Чандосу, а подойдя к костру за кофе, прикрыла грудь шляпой. Только раз она взглянула на него, и этот взгляд предупреждал: «Только посмей что-нибудь сказать!» Но Чандос не только молчал, но и вообще не смотрел на нее.

 Чтобы справиться со смущением, Кортни начала подыскивать безопасную тему для разговора, и тут взгляд ее упал на чужую кобылу, которая паслась вместе с их тремя лошадьми.

 — Не слишком ли ты сурово обошелся с этим Траском, заставив его возвращаться в Канзас пешком?

 Эти слова вызвали непредвиденную реакцию. Чандос уставился на нее голубыми, холодными как лед глазами, и Кортни сочувствовала, что он на грани бешенства.

 — Ты не знаешь, в чем он виноват, леди. Как же ты можешь судить о том, чего он заслуживает?

 — А ты точно знаешь, что он виноват?

 — Да.

 — В чем?

 — В изнасилованиях и в зверских убийствах мужчин, женщин и детей.

 — Боже мой! — Кортни побледнела. — Если ты знал все это, почему же сразу не убил его?

 Ничего не ответив, Чандос встал и пошел к лошадям.

 — Прости, — бросила Кортни ему вдогонку. Услышал ли он?

 "Господи, вечно мне приходится за что-то перед ним извиняться! Не лучше ли сразу попридержать язык?» — подумала она.

 Зачем думать об этом Дэйре Траске? Его надо вздернуть на виселицу и четвертовать, как поступают в цивилизованных странах с теми, кто совершил тяжкие преступления. Ладно, хватит об этом!

 Кортни выплеснула остатки кофе в огонь и пошла к своей лошади, которую Чандос оседлал для нее. Достав из сумки расческу, она быстро прошлась по волосам — спутанным, но чистым.

 Когда она раздирала особенно трудный узел, Чандос подошел к ней сзади.

 — Я мог бы отрезать тебе этот клок, раз уж ты признаешь мой талант к этому делу, — насмешливо сказал он. — Так сколько же скальпов я снял, а? Что-то память меня подводит.

 Кортни быстро обернулась. Он весело смотрел на нее. Быстро же он избавился от плохого настроения!

 Она вспомнила все, что говорила о нем вчера вечером, и краска залила ее щеки.

 — И долго ты слушал?

 — Достаточно долго.

 — Надеюсь, ты не думаешь, что я говорила это всерьез? — поспешно спросила Кортни. — Просто они интересовались, есть ли в тебе индейская кровь, и я решила, что лучше сказать да. Я хотела немного попугать их. Они утверждали, что никогда не видели тебя, так откуда им было знать, что ты совсем не похож на индейца?

 — Не похож? — лукаво спросил Чандос, удивив ее этим вопросом. — Разве ты повидала на своем веку столько индейцев, что сразу узнаешь их?

 Кортни побледнела. Он, конечно, просто дразнил ее, но она не находила в этом ничего забавного.

 Постепенно до нее дошло, что он говорил вполне серьезно.

 — Но в тебе же нет индейской крови, правда? — прошептала она и тут же пожалела о своем вопросе.

 Зачем спрашивать о том, что и так очевидно? Но Чандос промолчал, глядя на нее в упор. От этого взгляда ей стало не по себе.

 Кортни опустила глаза:

 — Забудь о моем вопросе. Если ты готов ехать… Взяв ее руку, он вложил в нее кусок мяса, оставшийся после вчерашнего ужина:

 — Это поможет тебе продержаться до обеда.

 — Спасибо. Чандос, ты не знаешь, что значит «bella»?

 Он очень внимательно посмотрел на нее:

 — Это мексиканец тебя так называл?

 — Да.

 — Это значит «красивая».

 — А-а. — протянула Кортни и снова вспыхнула от смущения.