• Стрэтоны, #1

Глава 44

 

 Кортни поднялась с постели уже после полудня. Чандос опять спал, и на этот раз она решительно не собиралась будить его. Она все никак не могла прийти в себя после его рассказа о матери и сестре, хотя и старалась избавиться от этих мыслей. Кортни убеждала себя, что с тех пор прошло уже четыре года и за это время Чандос как-то научился жить с этим, хотя как — она не представляла.

 Она только-только закончила одеваться, как в дверь постучали. Кортни кинула быстрый взгляд на постель. Чандос тоже услышал стук, открыл глаза и настороженно посмотрел на Кортни. Но ее незачем было предупреждать: она не собиралась никому рассказывать о том, что он здесь.

 Поспешно подойдя к двери, она приоткрыла щелочку.

 — Да?

 — К вам гость, сеньорита, — сказала девушка-мексиканка, одна из помощниц Мэгги. — Сеньор Тэйлор. Он ждет на веранде с сеньором Стратоном и…

 — Тэйлор? — резко перебила Кортни. — Ты сказала Тэйлор?

 — Si.

 — Спасибо. — Кортни с шумом захлопнула дверь. — Рид Тэйлор! Невероятно! — гневно вскричала она. — Да как он посмел явиться сюда после того, что сделал? Он же пытался похитить меня! Это… это… о-о!

 Она пулей вылетела из комнаты.

 — Кортни! Вернись, черт возьми! — крикнул Чандос вдогонку и грубо выругался, увидев, что она все-таки ушла.

 Разъяренная Кортни прошагала к входной двери и резко распахнула ее. Да, это и впрямь был Рид — в своем темном суконном костюме, отделанном шелковым рубчиком, в гофрированной рубашке и со шляпой в руке — как всегда, щеголевато-безупречен. И он улыбался ей. Да, да, улыбался!

 — Ты спятил! — воскликнула Кортни, словно на веранде не было никого, кроме Тэйлора. — Ты знаешь, что я могу сдать тебя властям за то, что ты сделал?

 — Кортни, милая, я проехал такой долгий путь, разыскивая тебя, а ты меня так встречаешь!

 Она растерянно заморгала. Боже, как же она забыла, насколько глуп этот человек?

 — Не смей называть меня милой! — вскричала она. — Не смей называть меня даже Кортни! Неужели ты ничего не понял даже после того, как не вернулись твои люди? Я не желала, чтобы меня искали, Рид. Ты не имел права посылать за мной этих… головорезов!

 Он схватил ее за руку и потащил подальше от любопытных взглядов, не подумав, однако, сбавить тон. Он не подозревал, что своими словами выводит из себя не одну только Кортни.

 — Один из этих людей все же вернулся, Кортни, хотя чуть живой. Бандит, с которым ты уехала, отрезал ему язык и отрубил кисть. Боже, неужели ты думала, что я мог бы оставить тебя с этим психом, зная, на что он способен?

 — Уверена, что ты все сильно преувеличил, — заметила Кортни уже спокойнее.

 — Явно преувеличил! — небрежно бросил Чандос, услышав его слова. — Я только рассек этому парню язык, узнав от него, что он оставил Кортни на привале одному из своих молодчиков. И еще я сломал ему два пальца на правой руке — во благо обществу, — а потом привязал к дереву. Рид, словно не замечая Чандоса, спросил:

 — Что он делает здесь, Кортни? Кортни молчала и, не отрываясь, смотрела на Чандоса, стоявшего в дверном проеме. На нем были только брюки и портупея. Кортни знала, что он сейчас неимоверным усилием воли сдерживает желание схватиться за револьвер, И тут только она заметила, что столпившиеся у крыльца ковбои с любопытством взирают на происходящее. Флетчер с радостной ухмылкой смотрит на Чандоса, Зуб Пилы хмуро уставился на Рида, а за спиной у Зуба Пилы… ее отец! О Боже, отец! Он все видел!

 — Рид, почему бы тебе не убраться отсюда? — спросила Кортни.

 Но он не собирался так просто отступаться от нее, и лицо его уже приняло знакомое Кортни бульдожье выражение. Понимая, что разговоры бесполезны, она все же сказала:

 — Ты зря сюда приехал, Рид. Я не хочу выходить за тебя замуж и решительно отказываюсь возвращаться с тобой в Канзас. Если ты попытаешься применить силу, как уже сделал однажды, будешь отвечать перед законом.

 — Ты сейчас, расстроена, — начал Рид, — дай мне шанс, и я…

 — Она уже дала тебе шанс, Тэйлор, — шанс остаться в живых, — рявкнул Чандос, выступая вперед. — А теперь тебе придется иметь дело со мной. Убери свои чертовы руки от моей женщины!

 Рид повернулся к нему, не выпуская руки Кортни.

 — Ты хочешь застрелить меня, бандит? — спросил он с презрительной усмешкой. — Перед лицом стольких свидетелей?

 — Нет! — Чандос, сияя улыбкой, вытащил свой револьвер и передал его Кортни. — Подержи, Кошачьи Глазки, совсем недолго, — проговорил он, и тут же его кулак врезался в челюсть Рида.

 Тэйлор отлетел назад, увлекая за собой Кортни. Но Чандос подхватил ее за талию, и Рид один скатился со ступенек веранды. Усмехнувшись, Чандос оставил Кортни и ринулся вслед за Тэйлором.

 Стоя на веранде, Кортни смотрела, как мужчины молотят друг друга кулаками. Она и не думала разнимать их, переживая блаженное потрясение: Чандос назвал ее своей женщиной! Назвал при своем отце… при ее отце! Господи, неужели это не случайно?

 Чья-то рука легла ей на плечи, и она быстро обернулась.

 — Полагаю, теперь ты подтвердишь слова этого молодого человека? — спросил Эдвард Хортс.

 — Да!

 Тут она увидела, как Чандос со всего маху упал в пыль. Кортни невольно шагнула вперед, но Чандос уже вскочил на ноги и нанес мощный удар Риду. И все же Кортни волновалась. Чандос, конечно, выигрывал в росте, но Рид был крепок как бык.

 — Судя по всему, это и есть тот самый мужчина, который привез тебя в Техас? — словно мимоходом поинтересовался Эдвард.

 — Да, да, — рассеянно бросила Кортни, тревожно следя за ходом боя.

 — Кортни, дочка, посмотри на меня! Она с усилием оторвала взгляд от Чандоса, — Да, папа?

 — Ты его любишь?

 — О да! Безумно! — воскликнула она, а потом осторожно спросила:

 — А ты против?

 — Даже и не знаю, — проговорил Эдвард. — Он что, всегда такой… порывистый?

 — Нет, но он всегда готов защитить меня.

 — Ну что ж, хоть это плюс, — со вздохом отозвался отец.

 — Ох, папа, не суди о нем, пока не узнаешь его. Да, он бандит, но…

 — Бандиты часто бывают хорошими людьми, дочка. Я это знаю.

 Кортни растерянно усмехнулась:

 — Ты, кажется, готов непредвзято отнестись к этому человеку?

 — Неужели ты думаешь, что я осмелюсь отнестись к нему иначе? — воскликнул Эдвард. — Мне вовсе не хочется отведать его кулаков.

 — Что ты, он не станет… — начала было Кортни, но поняла, что отец шутит.

 В этот момент ковбои издали радостные возгласы, а Флетчер заорал что есть мочи, свесившись с перил. Не вызывало сомнений, кого подбадривают эти крики. В следующее мгновение Флетчер и Зуб Пилы обнимались и хлопали друг друга по спине, словно они сами выиграли бой.

 Чандоса окружила толпа. Он согнулся, держась руками за живот, его лицо тоже было не в лучшем виде.

 — Похоже, здесь нужна моя помощь, — заметил с веранды Эдвард. — Я говорю о том парне, Тэйлоре.

 — Что? Не трать зря время! — сказала Кортни, без тени сочувствия взглянув на Рида, неподвижно лежавшего на земле. — Уж кто-кто, а этот получил по заслугам!

 — Ну, будем надеяться, что на этот раз он все понял. Кошачьи Глазки, — сказал Чандос, подходя к ней. — Я не хотел стрелять в подонка только за то, что он такой упрямый болван.

 — Ох, Чандос, садись! — проговорила Кортни, подводя его к крыльцу. — Господи, на кого ты похож! — Она откинула волосы со лба Чандоса. — Папа, доставай-ка свою сумку!

 — Папа? — Чандос обернулся, скривившись от боли. — Ты бы хоть предупредила меня!

 Кортни улыбнулась:

 , — Он с удовольствием смотрел, как вы дрались, и твой отец тоже.

 Увидев Флетчера, Чандос выругался. Тот между тем велел своим людям взвалить Тэйлора на лошадь и отправить в обратный путь.

 — Что это еще такое, черт возьми? Уж не счастливое ли примирение семейства?

 Кортни понимала: Чандос недоволен, чувствуя себя загнанным в угол.

 — Да, могло бы быть примирение, если бы ты захотел, — осторожно сказала она.

 — Я приехал сюда за тобой, женщина, и только.

 — Разве?

 — Ты знаешь, что это так. Она сурово потребовала:

 — Тогда скажи об этом громко. Я не слышала, чтобы ты сказал это, Чандос.

 Он нахмурился. Теперь Флетчер стоял в нескольких шагах от них, опершись о перила веранды. Зуб Пилы сидел на перилах рядом с ним, еле сдерживая улыбку. Они с нескрываемым интересом прислушивались к репликам Чандоса и Кортни.

 . Чандос чувствовал устремленные на себя взгляды, и прежде всего взгляд Кортни, решительный и горящий.

 — Ты моя женщина. Кошачьи Глазки. Ты стала ею с тех пор, как я впервые увидел тебя. Этого ей было мало.

 — Скажи все!

 Усмехнувшись, он притянул ее к себе на колени. Кортни напряженно ждала. Наконец он проговорил:

 — Я люблю тебя. Ты это хотела услышать? Люблю так сильно, что без тебя мне нет жизни.

 — О Чандос! — Она прильнула к нему, обхватив его руками за шею. — Я люблю…

 — Погоди, — остановил он ее. — Подумай как следует, прежде чем что-то сказать, Кошачьи Глазки. Меня одолевают сомнения: смогу ли я сделать тебя счастливой? Я буду стараться изо всех сил, но потом ты уже не сможешь пойти на попятный. Ты поняла, о чем я? Если ты станешь моей женщиной, даже силы ада не заставят меня отпустить тебя.

 — Это двусторонний договор? — спросила Кортни.

 — Разумеется!

 — Тогда позволь мне выдвинуть свои требования. Ты уже сказал, что любишь меня. Я тоже буду стараться изо всех сил сделать тебя счастливым. Но если позже ты захочешь уйти, предупреждаю: тебе не удастся скрыться от меня, потому что первое, чему ты меня научишь, — это ходить по следу, а второе — стрелять. Ты понял, о чем я, Чандос?

 — Да, мэм, — очень важно произнес он.

 — Вот и отлично. — Теперь Кортни улыбнулась, чуть покраснев от смущения, и сказала, нагнувшись к его уху:

 — Потому что я люблю тебя. Люблю так сильно, что хотела умереть, когда ты оставил меня. Я больше не хочу испытать такое, Чандос.

 — Я тоже, — ответил он с чувством и прильнул к ее губам. — Ты еще не разучилась мурлыкать, котенок.

 — Чандос!

 Он засмеялся. Вдруг Кортни вспомнила о том, что они не одни.

 — Ты уверена, Кошачьи Глазки? — ласково спросил он.

 — Да!

 — И ты сможешь жить так же, как я?

 — Я буду жить так, как ты захочешь, даже если мне придется носить детей в заплечном мешке.

 — Детей!

 — Не сейчас, — прошептала она, метнув стыдливый взгляд на своего отца.

 Чандос, смеясь, сжал ее плечи. Она еще никогда не видела его таким беспечно счастливым. О, как же она любит его!

 — Но у нас с тобой будут, дети, правда? — задумчиво проговорил он. — Может быть, дом — это не так уж плохо?

 Кортни застыла, пораженная его словами:

 — Ты серьезно?

 — Я мог бы попробовать работать на ранчо. Старик научил меня всему. К тому же он положил в банк Уэйко на мое имя целое состояние, к которому я никогда не притрагивался. На эти деньги мы могли бы купить где-нибудь неподалеку неплохой участок и вызвать старика на соревнование.

 Только Кортни видела задорные огоньки в глазах Чандоса. Зато все слышали, как Флетчер сплюнул в сердцах. Зуб Пилы давился от смеха. Эдвард присел рядом с Кортни и Чандосом.

 — Думаю, мне не понадобится моя медицинская сумка. Если человек шутит, значит, с ним все в порядке.

 — Вы правы, док. Можно я буду называть вас «док»?

 — Конечно! Вы также можете звать меня Эдвардом, поскольку скоро станете моим зятем.

 — Все, что мне сейчас нужно, — это горячая ванна. Но разве я что-то говорил о женитьбе, Кошачьи Глазки?

 — Нет, не говорил. — Она усмехнулась, увидев лицо отца. — Да он просто шутит, папа! Скажи ему, Чандос! Чандос?

 — Ох-хо-хо, неужели тебе и впрямь хочется принудить меня к этой глупой церемонии белых людей, не имеющей ничего общего с чувствами? Я сказал о своих намерениях при свидетелях. Ты тоже. Ты уже моя жена. Кошачьи Глазки!

 — Если бы ты согласился сделать все, как принято, Чандос, мой папа был бы счастлив, — заметила Кортни.

 — А ты?

 — И я.

 — Ну тогда считай, что я пошутил, — ласково сказал он.

 Кортни обняла его, ликуя от счастья. Пусть в чем-то он груб и жесток, и все же это ее Чандос — нежный и ласковый, когда надо. И он любит ее! Его желание осесть на месте ради нее лучше всяких слов говорит о его любви.

 Кортни откинулась назад. Ей очень хотелось, чтобы все были так же счастливы, как и она, особенно Флетчер.

 — Скажи своему отцу, что ты только что разыграл его.

 — Это был не розыгрыш. — Чандос резко обернулся, встретившись с пристальным взглядом Флетчера. — Ну что, старик, выдержишь соревнование?

 — Выдержу, черт возьми! — взревел Флетчер.

 — Я так и думал, — усмехнулся Чандос. Глаза Флетчера засветились радостью, но улыбнуться он себе не позволил — следовало выдержать характер!

 И все же его распирало от радости. Флетчер никогда еще не видел своего сына таким — нежным, открытым и… доступным. Это было начало. Чертовски хорошее начало!