Глава 7
Джеми прикрыл глаза от внезапно появившегося света. И затем тоже неожиданно через дверь на потолке ему сбросили какой-то узел. Что это?
Постель? Неужели даже подушка? Джеми нахмурился. С чего это вдруг с ним такое особое обращение? Луч света исчез, а затем появился снова, и через отверстие на потолке свесилась веревочная лестница. Какой-то человек начал спускаться по ней вниз. У него через шею была перекинута веревка, на которой с обоих концов висело по большому мешку. Спустившись, он опустил их на землю и повернулся к Джеми.
— Ваш обед, — сказало он, указывая на мешки. — Здесь вино, свеча и еще кое-какие необходимые вещи.
Лицо Джеми оставалось невозмутимым.
— Вы со всеми вашими пленниками обращаетесь так радушно?
— Послушайте, молодой человек, я буду говорить с вами без обиняков. Мне известно, кто вы. Нам раньше не доводилось встречаться, но я — Дугалд Фергюссон.
Джеми поднялся на ноги. Этого требовали элементарные правила вежливости.
— И кто же я, по вашему мнению? Одна из рыжеватых бровей Дугалда удивленно приподнялась.
— Вы отрицаете, что вы Джеймс Мак-Киннон?
Джеми вздохнул.
— Нет, я не буду отрицать. А разве это меняет дело, Фергюссон?
— Я не больше вас испытываю удовольствие от того, что вы здесь. Но коли уж так случилось, что вы мой пленник, я был бы глупцом, если бы не попытался извлечь выгоду из этого.
— Естественно, — Джеми еще раз вздохнул. — Значит, вы уже связались с моим кланом?
— Нет, — ответил Дугалд после некоторого колебания. — Я хочу иметь дело не с вашими людьми, а лично с вами.
— Со мной? Что вы имеете в виду?
— Мне посоветовали, чтобы вы сочетались браком с одной из моих дочерей.
Джеми напрягся, стараясь не показывать своего изумления. Этого он ожидал услышать меньше всего.
— И кто же так ненавидит ваших дочерей, чтобы дать вам подобный совет?
Дугалд нахмурился. Это не приходило ему в голову. Вильям говорил именно о Шиине, а не просто об одной из его дочерей. Может быть, Вильям действительно ненавидел Шиину? Эта мысль сбивала его с толку. Дугалд был в ужасе, что Вильям назвал имя Шиины, но не возражал против самой идеи, ибо он об этом давно подумывал и в рассуждениях Вильяма видел здравый смысл.
— Мне не понравился ваш тон, Мак-Клиннон.
— А мне не понравилось ваше предложение? — отрезал Джеми. — Если я когда-нибудь и соберусь снова жениться, а это пока не входит в мои планы, могу заявить со всей определенностью — моя жена не будет из рода Фергюссонов.
— Не думайте, что я с радостью готов отдать вам свою дочь, — резко прервал его Дугалд.
— А зачем тогда об этом говорить?
— Я хочу мира, молодой человек.
— Неужели? — сухо заметил Джеми. — Вам бы следовало о нем подумать прежде, чем вы возобновили вражду.
— Это не я нарушил мир'. Это сделали вы!
Джеми был готов рассмеяться, уж очень нелепо все выглядело. Он прав в отношении Дугалда Фергюссона. Тот безумец, без всяких сомнений. И спор с человеком, чей рассудок помутился, не приведет ни к чему.
Он вздохнул.
— Если вы действительно хотите мира, я обещаю прекратить вражду. Даю вам свое слово.
— Я искренне хотел бы поверить вам на слово, молодой человек. Но я был бы глупцом, если бы сделал это.
— В таком случае, вы остаетесь ни с чем.
— Не правда. Это вы остаетесь в темнице, причем навсегда, если только не согласитесь жениться на одной из моих дочерей и не дадите слово больше нас не беспокоить.
— Послушайте. — В голосе Джеми появились стальные нотки. — Вы очень рискуете, держа меня здесь. Надеюсь, вы это понимаете?
— Я в этом не уверен. Не думаю, что замок будет атакован, если нападающие узнают, что в результате штурма будет угрожать опасность вам.
Джеми чуть не взорвался.
— Если вы посмеете угрожать мне смертью, мои люди снесут, ваш замок до основания!
— Тогда вы умрете! — закричал Дугалд, тоже больше не в силах сдерживать гнев. Разговор сложился по-другому, нежели предсказывал Вильям. И все же он не собирался отступать, и именно при помощи брака дочери Фергюссон собирался заключить мирный договор.
— Вы заговорите по-иному, когда посидите здесь подольше, — сказал Дугалд, однако в его голосе уже не было уверенности. Эти слова зародили в душе Джеми некоторое смятение. Он понял, что старый Дугалд сделает все, чтобы его люди подольше не узнали, где он находится. Он решил испробовать другую тактику.
— Хорошо, Фергюссон. Я женюсь на одной из ваших дочерей, если примете мои условия.
Дугалд удивился, но подозрительность не покинула его.
— Не в вашем положении настаивать на условиях.
— Тогда нам больше не о чем говорить. Дугалд пристально посмотрел на него.
— Какие условия? Хорошо, я их выслушаю.
— Я уже был однажды женат.
— Это известно почти всем. Джеми пожал плечами. Многие слышали, что его брак закончился трагически, но мало кто знал правду.
— Ни я, ни моя жена не знали друг друга до свадьбы, — продолжал Джеми ледяным тоном. — Я никогда не говорю на эту тему и сейчас не буду вдаваться в подробности. Достаточно сказать… тот брак был ошибкой.
— Какое это имеет отношение к моей дочери?
— Если бы я попробовал свою невесту до свадьбы, то понял бы, что она панически боялась мужчин и не выносила даже мужского прикосновения. Я поклялся, что никогда впредь не женюсь, не переспав сначала с невестой. Согласны ли вы, чтобы я опробовал всех четырех ваших дочерей, прежде чем выберу одну?
Джеми не успел даже договорить, как лицо Дугалда побагровело.
— Не будет никакого опробования моих дочерей, как и не будет никакой предварительной помолвки. И к тому же я позволю вам сделать выбор только из трех дочерей, а не из четырех!
К Джеми вернулась его насмешливость, и он не мог удержаться, чтобы лишний раз не уколоть Фергюссона.
— Но ведь у вас четыре дочери, Фергюссон, и все незамужние? Чем же не подходит для этой сделки четвертая, которую вы мне не предлагаете?
— Она обручена.
— Вы меня удивляете, старина. Думаете, я не в курсе того, что у вас здесь происходит? Что за последние месяцы вы договорились о замужестве трех дочерей? Я даже знаю, с какими кланами. Если вы не хотите выдавать за меня младшую дочь, то почему бы прямо так и не сказать?
— Вы можете жениться на моей младшей, хотя, если у вас есть хоть капля совести, то не выберете ее. Она еще слишком молода для замужества, — ответил Дугалд. — Я вам не предлагаю как раз свою старшую дочь.
— Почему? Она выходит замуж по любви?
— Нет. Она единственная, кто вообще пока не хочет выходить замуж, и, если бы у нас был мир, ей бы не пришлось идти на этот брак.
— Ага… теперь я понимаю. Она ваша любимица, не так ли? Вы считаете, она слишком хороша для дикаря Мак-Киннона?
Дугалд промолчал.
— Когда вам надоест сидеть в этой дыре, молодой человек, я покажу своих дочерей, и вы сможете сделать свой выбор.
Веселость Джеми пропала, и он заявил с холодной категоричностью:
— Я не шутил, когда сказал, что должен опробовать свою жену до свадьбы.
— Посидев здесь, вы перемените свое решение.
Немного погодя Джеми остался один. Он весь кипел от ярости. Подумать только! Он боялся, что ему придется терпеть насмешки своих сородичей! Ему и в голову не могло прийти, что его не выпустят.
И даже сейчас у него не было бы повода для беспокойства, если бы его клан знал, где он находится. Старый Дугалд просто пудрил ему мозги. Если бы замок Фергюссона действительно начали атаковать, у него не было бы другого выбора, как отпустить Джеми. Но кто сможет сообщить его клану, что он здесь?
Многие часы Джеймс обдумывал месть, и скоро у его ног лежала уже пустая винная фляга. Но гнев не давал ему опьянеть. Он придумывал бесчисленное множество способов, как можно заставить страдать нежеланную жену. И самая сладкая месть заключалась в том, что он не убьет Дугалда Фергюссона, а захватит его в плен и будет ежедневно докладывать ему о тех пытках, которым подвергается его дочь. Жалко только, что ею не может быть любимая дочь.
Гнев переполнял все его существо. Он еще никогда не испытывал такого чувства безысходности. Даже когда без его участия был организован, его первый брак, он не ощущал себя как в ловушке. Джеми не хотел жениться на девушке из рода Макинтошей. Она была хорошенькой, но он ее не знал. Его отец добивался этого брака, а потому свадьба состоялась. Ему даже в голову не приходило пойти против воли отца. Впоследствии и сын, и отец горько сожалели об этой женитьбе. Вместо ожидаемых союзников они приобрели новых врагов, так как лэрд Макинтош обвинил их в смерти своей дочери.
Скрип двери дал Джеми знать, что к нему кто-то идет. Он был слишком ожесточен, чтобы желать нового разговора с лэрдом.
— Если это опять вы, Фергюссон, я попрошу оставить меня в покое. Я еще не закончил обдумывать все те способы, при помощи которых буду мучить вашу дочь, когда она станет моей женой.
Джеми услышал вздох, похожий на стон, и подался вперед, чтобы получше рассмотреть посетителя.
— Если это не вы, Дугалд, тогда кто это?
— Я.
— Кто это — я? — проворчал Джеми.
— Найал Фергюссон.
— Неужели? — презрительно усмехнулся Джеми, прислонясь спиной к твердой стене. — Тот самый, который в состоянии держать свое слово не более нескольких минут? Вы пришли позлорадствовать, что вам удалось обмануть Мак-Киннона, заставив его поверить, что клятва дана порядочным человеком?
— Я не хотел выдавать вас, — пролепетал Найал слабым, испуганным голосом.
— Теперь вы оскорбляете меня своей ложью. На свете не существует такого понятия, как полупредательство.
— Но я рассказал только своей сестре, — запротестовал Найал. — Она бы сохранила тайну.
— Значит, эта сука…
— Не смейте так называть ее! — Найал оборвал его с такой яростью, что это удивило их обоих. Минуту спустя, немного овладев собой, юноша продолжил:
— Она никому не сказала. Это другая сестра подслушала мой рассказ и побежала к отцу. Мне не удалось остановить ее. Но все равно это моя вина. Поэтому я и пришел сюда еще раз, чтобы сказать вам, что я очень извиняюсь и сожалею, что так получилось.
— Вы даже представить не можете, как сожалею я. — В словах Джеми звучала горечь. — И клянусь, если бы я мог дотянуться до вашей шеи, вы бы увидели, как я плачу тем, кто предает меня.
Найал с трудом перевел дыхание, словно руки Мак-Киннона действительно уже сомкнулись на его шее.
— Что мог такого сказать мой отец, чтобы привести вас в такую ярость?
— Не болтайте вздор и не прикидывайтесь, что вы ничего не знаете! — прошипел Джеми.
— Но он, правда, мне ничего не говорил. Он зол на меня, что я ему не сказал, кто вы.
— В таком случае имею честь сообщить, что в скором времени мы породнимся, — с мрачным сарказмом объявил Джеми.
— Я вам не верю! Он не отдаст вам ее! Она его любимица!
Джеми в задумчивости нахмурился.
— Вам не нравится, что я женюсь на вашей сестре?
— А почему вы должны на ней жениться?
— Потому что иначе ваш отец не выпустит меня из этого погреба.
Найал шумно втянул в себя воздух.
— Но тогда придут ваши люди.
— Он намерен сдерживать их, угрожая моей жизни. Он все распланировал и все продумал, чтобы заставить меня жениться на вашей сестре.
— Но она скорее согласится умереть, чем стать вашей женой, — простонал Найал.
Джеми рассмеялся. Было очевидно, что любимица отца одновременно и любимица брата. Он решил его не разубеждать. Пусть думает, что Джеми должен жениться именно на его любимой сестре. Он заслужил душевные страдания, пусть даже и ненадолго.
— Как только она будет в моей власти, то действительно будет мечтать о смерти… Но я позабочусь, чтобы она не покончила с жизнью, — угрожающе пообещал Джеми.
— Вы не будете обижать ее, правда?
— Конечно, буду. Потому что меня заставляют на ней жениться, а я не люблю, когда меня заставляют.
— Но она-то здесь ни при чем, — настаивал Найал. — У нее даже не спросили согласия.
— То, что ваш отец не принимает в расчет, почему должно останавливать меня? — мрачно заявил Джеми.
Найал не мог понять подобную мстительность, и это его все больше и больше пугало.
— Вы не видели мою сестру, Мак-Киннон. Она необычайно красива. Честное слово, вы будете рады, что она станет вашей женой.
— Вы не понимаете, — ответил Джеми холодно. — Она, может быть, и самая красивая девушка во всей Шотландии, но это абсолютно неважно. Она — дочь своего отца, и я заставлю ее страдать за это. После того как я на ней женюсь, она никогда не выйдет из моего замка. Она будет заперта в башне навечно. Два раза в день я буду приходить к ней: один раз — чтобы избивать и один раз — чтобы насиловать ее. Вашу сестру ждет именно такая судьба.
Ответом было молчание. Спустя некоторое время Джеми нарушил его:
— Вам что же, нечего сказать, Найал Фергюссон?
— Если бы я поверил, что вы действительно будете обращаться так с моей сестрой, я бы убил вас.
Джеми не мог не рассмеяться.
— Если хотите, можете попробовать. Но этим самым вы своими руками перережете горло себе, своей сестре и даже всей вашей семье. Ибо, убив Мак-Киннона, вы не успеете и похвастаться своей победой, как вас уже не будет в живых.
Дверь в темницу с треском захлопнулась. Лицо Джеми исказила гримаса. Его ядовитые насмешки над юношей не уменьшили кипящую в нем ярость.
Не прошло и часа, как дверь снова открылась, и голова Найала просунулась в отверстие. Джеми это не удивило. Он предвидел, что юноша, будучи слишком напуган, вряд ли сможет носить все в себе.
— Итак, вы поговорили с отцом, не так ли?
— Нет. Попытки изменить его решение ни к чему не приведут. И я уже говорил вам, он зол на меня. Он меня не станет слушать.
Джеми облегченно вздохнул. Юноша вернулся не за тем, чтобы уличить его во лжи. Он еще не знал, что сестра, за которую он переживал, была в безопасности.
— — Так что же вас привело сюда? — спросил он.
— Зная все, что вы мне тут наговорили, я не смогу завтра смотреть сестре в глаза, — ответил несчастный Найал. — Мысль, что она будет так страдать, невыносима. Вы сами подтвердили все те ужасные слухи о вас, которым она верит. Как раз поэтому она предпочитает смерть замужеству с вами.
— Уж не думаете ли вы, что я допущу, чтобы моя вторая жена тоже совершила самоубийство? — отрезал Джеми. — Она не умрет. Я уже говорил вам, что позабочусь об этом.
— Я сомневаюсь, что так будет лучше, — убитым голосом ответил Найал.
— Вы еще многого не знаете, — усмехнулся Джеми. — Пока есть жизнь, есть надежда.
— Мне вы не оставили почти никакой надежды, — сказал Найал, но все-таки продолжил:
— Я пришел умолять вас не наказывать мою сестру за то, в чем она не виновата. Пожалуйста.
Джеми был тронут. Юноша выказывал благородство и мужество.
— Я не испытываю жалости к вашей сестре.
Вы скорее своего отца должны просить и умолять. В данном случае у меня действительно нет выбора.
— Не правда, вы бы могли с ней обращаться хорошо, если бы захотели.
— Но я не хочу. Да и с какой стати я должен этого хотеть? Ведь я лишь дикарь, разве вы забыли?
— Тогда я не могу допустить, чтобы этот брак состоялся.
— Если вы знаете, как его предотвратить, я буду вам только благодарен, — пообещал Джеми, не задумываясь, так как он уже потерял всякую надежду и не воспринимал юношу слишком серьезно.
— Я вас выпущу, — заявил Найал после небольшой паузы.
— Что вы сказали?
— Я вас выпущу, — твердо повторил Найал. — Это единственный выход. Вы исчезнете, и она будет в безопасности.
Джеми вскочил на ноги. Он едва мог сдерживать охватившее его возбуждение.
— Вы это серьезно?
— Вполне.
— Когда?
— Сейчас, пока все в замке спят.
В отверстии показалась лестница и начала спускаться. Но когда Джеми уже почти мог дотянуться до нее рукой, ее движение вниз приостановилось, а затем ее вздернули обратно на несколько футов вверх. Джеми просто вышел из себя.
— Вы что, хотите поиграть?
— Нет, — заверил Найал. — Но я помню — вы сказали, что могли бы меня придушить. Вы обещаете, что не убьете меня, когда я вас освобожу?
Джеми рассмеялся.
— Вам нечего бояться. Если вы меня выпустите отсюда, то сможете рассчитывать на мою дружбу навечно.
Лестница окончательно опустилась вниз, и, хотя его руки несколько онемели, Джеми быстро вскарабкался по лестнице вверх. Со стороны юноши было слишком легкомысленно верить его обещаниям, и все же Джеми был действительно искренен в своих словах. Если ему удастся благополучно сбежать из Тауэр Эск, он останется должником мальчика и оказанной услуги не забудет.
— Ох, да вы еще больше, чем мне показалось раньше, — с благоговением воскликнул Найал, когда лэрд Мак-Киннон встал рядом с ним.
— А вы такой же маленький, как я и предполагал, — проворчал в ответ Джеми. Теперь, когда он выбрался из темницы, ему хотелось поскорее покинуть замок. — Если бы вы мне еще показали, где находится конюшня…
— Нет, вам нельзя туда! — категорично заявил Найал, уже сожалея о своем поступке. — В конюшне спят наши люди. Вас обнаружат, и получится, что я рисковал напрасно.
— Я не оставлю здесь моего коня. Но не бойтесь. Я не буду никого убивать, если только меня не вынудят. Коли уж выбрался из этой ямы, я не дам посадить себя обратно.
— Но поднимется тревога.
— Это будет уже неважно. Как только я сяду на своего коня, им уже не поймать меня. Послушайте, юноша. Вы волнуетесь из-за пустяков, — проговорил Джеми. — Я же сказал вам, что меня не поймают.
Найал следовал за ним по пятам.
— Я боюсь прежде всего за себя, Мак-Киннон, — нехотя признался он. — Вы исчезнете, а я останусь, и вся вина падет на меня.
Джеми резко обернулся, и Найал почти налетел на него.
— В таком случае я предлагаю вам бежать со мной.
— Я не предатель! — возмущенно воскликнул Найал. — То, что я сделал, — сделал ради своей сестры. Иначе я бы никогда не отпустил вас.
— Я знаю, — мягко сказал Джеми. — И чтобы быть честным до конца, я вам должен кое-что сказать. Ваша сестра не должна…
Джеми не успел завершить свое признание, как на находящейся рядом лестнице показался свет, и Найал утащил его под прикрытие двух огромных бочек с мукой.
— Найал, — позвал девичий голос. — Найал, если ты внизу, отзовись!
— Кто это? — спросил Джеми.
— Моя сестра. Она увидела, что меня нет в моей комнате, и теперь ищет меня. Джеми выпрямился.
— Я хотел бы взглянуть на девушку, которая вызывает к себе такую преданность.
— Нет, — запаниковал Найал и изо всех сил вцепился в руку Джеми. — Она закричит, если увидит вас, и выдаст вас. Вы не успеете добежать даже до внутреннего двора и окажетесь здесь, как в ловушке, а у вас нет оружия.
— Пожалуй, вы правы, — нехотя уступил Джеми. — А кстати, вы упомянули об оружии, мне оно действительно понадобится.
— Здесь я вам не помощник, Мак-Киннон. Это было бы так, что я помог бы вам убивать моих сородичей. На это я не пойду.
— Да, вы уже и так достаточно для меня сделали, я как-нибудь обойдусь.
Джеми уже приглядел доску, которую он мог бы использовать в качестве оружия. Главное, поскорее выбраться наружу.
Но на лестнице все еще был заметен свет. Однако девушка больше не подавала голос, и через несколько минут свет от свечи несколько потускнел, но не намного. А затем на лестнице послышался другой голос, и Джеми замер на месте. — — Что вы здесь делаете в такое время?
Джеми услышал, как Найал простонал.
— А это еще кто?
— Мой кузен Вильям.
— А он будет спускаться сюда?
— Я не знаю. Тихо!
— Я жду ответа, кузина, — вновь раздался этот мужской голос.
— Я просто… Это вас совершенно не касается, Вилли! — резко ответила девушка.
— Что, спустились вниз, чтобы взглянуть краешком глаза на своего будущего мужа? — язвительно усмехнулся Вильям.
— Я никогда не подойду к нему близко, и вы это прекрасно знаете.
— Знаю, — согласился Вильям, но тут же со злобой добавил:
— Вы его увидите весьма скоро — на вашей свадьбе.
— Вы просто бессовестная скотина, Вильям Мак-Афи, — гневно прошептала девушка. — Разрешите мне пройти.
— Вы так и не ответили, что делали здесь. — Голос Вильяма звучал очень резко.
— Меня мучила бессонница, я вышла прогуляться.
— Уж не встречались ли вы с Мак-Донау до разрыва помолвки?
— Даже если бы и встречались, это не ваша забота! Вы суете нос не в свои дела!
Луч света начал удаляться, но лишь несколько минут спустя послышался наконец и звук удаляющихся мужских шагов.
— Похоже, ваша сестра не любит своего кузена? — И я тоже, — с горечью ответил Найал. — Идея выдать ее замуж за вас — его, и делает он это со злости. Понимаете, он сам хотел жениться на ней, но она отказала ему наотрез. Поэтому, решив отомстить сестре, кузен пытается устроить этот брак с вами.
— Значит, в замке находится Мак-Донау? Судя по словам вашего кузена, она, возможно, встречается с ним.
— Она никогда не пойдет на это, — с негодованием возразил Найал. — Сестра даже не знакома со своим женихом. Но он действительно здесь — приехал сегодня вечером.
— Между прочим, у меня заключен договор с сэром Аласдаром, — усмехнулся Джеми. — И если он здесь, то в моем освобождении обвинят именно его.
— Вы так думаете? — Впервые в душе Найала забрезжила надежда.
— Да. Ваш отец скорее заподозрит Мак-Донау, чем кого-либо из Фергюссонов.
— Но Мак-Донау не знает, что вы здесь.
— Он мог случайно услышать разговор. Не падайте духом. И не берите вину на себя без особой на то необходимости.
Джеми подобрал доску, и Найал проводил его во внутренний двор и указал, где находится конюшня и сторожа у ворот.
— Они все должны крепко спать, — прошептал Найал.
— Вы лучше сами поскорее отправляйтесь спать. Если пробьют тревогу, пусть лучше вас найдут у себя в комнате. Правда, я надеюсь, что мой побег не обнаружится до утра.
— Выходит, я вас больше никогда не увижу? — с сожалением спросил Найал.
— Я сомневаюсь, чтобы нам снова довелось встретиться. Должен признать, вы, без сомнения, храбрый малый, Найал Фергюссон. Я вас не забуду.
— А вы очень жестоки, Джеймс Мак-Киннон, — улыбаясь, ответил Найал. — Я вас тоже не забуду. Я был бы рад породниться с вами. Но в вашем лице я теперь имею достойного врага.
— Или, возможно, друга, — заметил Джеми и рукой взъерошил рыжеватые волосы юноши. — Я действительно имею это в виду. Ну, а теперь мне пора. Я очень надеюсь, что вам не придется пострадать за то, что вы помогли мне бежать.
. — Может быть, все и обойдется. Как вы сказали, здесь находится Мак-Донау, и подозрения падут прежде всего на него. Моя сестра все равно не хочет выходит за Мак-Донау замуж, так что она не будет переживать, если обвинят сэра Аласдара.
Джеми рассмеялся.
— Вы постоянно думаете о своей сестре.
А я даже не узнал ее имени.
— Если отец не сказал вам, то и я не буду.
Счастливо добраться и удачи вам, Мак-Киннон.
