• Семейство Мэлори, #3

Глава 29

 — Где тебя носит, Клинтон? — напустился на брата Дрю, когда тот вошел в просторный кабинет, где обычно собирались домашние.

 Клинтон поочередно посмотрел на Уоррена и Томаса, расположившихся на темно-бордовом диване, надеясь получить от них объяснение столь необычного приветствия Дрю, но так как оба были в неведении относительно этого, то просто пожали плечами.

 Клинтон прошествовал к своему письменному столу и лишь тогда снизошел до ответа:

 — Я привык заниматься делами, когда нахожусь дома. Утро я провел в офисе «Скайларк лайн». Если бы ты потрудился справиться у Ханны, она тебе сказала бы то же самое.

 Слова прозвучали как легкий, но вполне определенный выговор. Дрю слегка покраснел, но лишь по той причине, что не догадался справиться у экономки, исполнявшей также обязанности шеф-повара.

 — Ханна была занята сверх головы подготовкой к вечеру.

 Клинтон выдавил из себя улыбку. Дрю редко проявлял подобное нетерпение, и это не могло не вызвать удивления.

 — Ты мог бы спросить у меня, бестолочь, — хмыкнул Уоррен. — Я сказал бы тебе, что…

 Уоррен не успел закончить фразу, ибо Дрю пулей устремился к дивану. Уоррен вынужден был вскочить на ноги, чтобы отразить атаку младшего брата.

 — Дрю! Дрю!

 Лишь после второго окрика Дрю повернул голову в сторону Клинтона. Глаза Дрю метали молнии. Прошлый раз, когда он и Уоррен разошлись во мнениях, Клинтону пришлось ремонтиррвать письменный стол и заменить две лампы.

 — Вам обоим не следует забывать, что мы сегодня принимаем гостей, — внушительно произнес Клинтон. — Народу будет немало, так что эта комната понадобится, как и все другие.

 Уоррен разжал кулаки и сел на диван. Томас укоризненно покачал головой.

 — Что это ты взбеленился, Дрю? Почему не мог спокойно объяснить все Уоррену или мне? — увещевающе проговорил Томас. — Совсем не обязательно было дожидаться…

 — Вас никого вчера вечером, кроме Клинтона, не было дома, — отрезал Дрю, словно эти его слова все объясняли.

 Томас, вновь демонстрируя терпение и невозмутимость, спросил:

 — Ты ведь и сам уходил из дому, не так ли? Так что какое это имеет значение?

 — Я хочу знать, что за чертовщина произошла здесь, пока я отсутствовал, вот и все! — Дрю снова обратился к старшему из братьев. — Так вот скажи мне, Клинтон: ты порол Джорджи после того, как пообещал этого не делать?

 — Да ничего подобного! — возмутился Клинтон.

 — Хотя и следовало бы, — выразил свое мнение Уоррен. — Хорошая порка освободила бы ее от чувства вины.

 — Какой вины?

 — За то, что она перепугала нас всех. Это все оттого, что она слонялась по дому и хандрила.

 — Хандрила, потому что любила Камерона…

 — Какая чушь! — фыркнул Уоррен. — Да она никогда не любила этого подонка! Просто она хотела добиться своего, потому что считала его самым смазливым мальчишкой в городе… уж не понимаю почему.

 — Если это так, то чем объяснить, что она каждый Божий день рыдала, после того как мы отплыли с Ямайки? У меня сердце кровью обливалось, когда я видел ее красные заплаканные глаза. Кое-как мне удалось успокоить ее к концу недели. И вот я хочу знать, что опять выбило ее из колеи? Ты что-нибудь сказал ей, Клинтон?

 — Я едва двумя словами с ней перебросился. Большую часть вечера она провела у себя в комнате.

 — Ты говоришь, что она снова плакала, Дрю? — осторожно спросил Томас. — Ты из-за этого так расстроился?

 Дрю сунул руки в карманы и кивнул.

 — Не могу выносить слез, честное слово.

 — Привыкай к этому, бестолочь, — вставил Уоррен. — У всех женщин в запасе ушаты слез, которые они готовы вылить в нужный момент.

 — Никто не ожидает, что безмозглый циник сумеет отличить настоящие слезы от фальшивых, — парировал Дрю.

 Клинтон готов был броситься к братьям, увидев, что Уоррен намерен решительно возразить Дрю. Но ему не пришлось этого делать. Томас остудил пыл Уоррена, положив ладонь на руку брата и легонько покачав головой.

 Клинтон огорченно скривил губы. Все члены семьи восхищались способностью Томаса оставаться спокойным при любых обстоятельствах, и, как ни странно, Уоррен больше, чем кто-либо другой, прислушивался к словам Томаса, что весьма раздражало Клинтона, ведь Томас был на четыре года младше Уоррена… и на полфута ниже ростом.

 — Ты, кажется, забыл, что придерживался точно такого же мнения, как и все, Дрю, когда мы дали согласие на это нелепое обручение, — заметил Клинтон. — Никто из нас не думал, что чувства Джорджины столь глубоки и серьезны. Господи, да ей было-то всего шестнадцать лет…

 — Причины, по которым мы согласились, не имеют никакого значения сейчас, когда она доказала, что все мы были не правы, — возразил Дрю.

 — Доказано лишь одно: Джорджи удивительно верна… и невероятно упряма, — сказал Клинтон. — И я склонен согласиться с Уорреном. До сих пор не верю в то, что она любила Камерона.

 — Тогда почему она ждала целых шесть?..

 — Не будь наивным, Дрю, — перебил его Уоррен. — Ситуация в городе за эти годы ничуть не улучшилась. Неженатых мужчин здесь по-прежнему мало, и выбрать не из кого. Что ей оставалось, как не ждать возвращения Камерона? Другого достойного мужчины за это время она не встретила. Если бы встретила, то уверяю тебя, что в мгновение ока забыла бы этого несчастного корнуолца.

 — Тогда почему она пустилась на его поиски? — запальчиво спросил Дрю. — Ты можешь мне ответить?

 — Очевидно, она чувствовала, что ожидание слишком затянулось. Мы с Клинтоном оба пришли к такому выводу. Кстати, он собирался взять ее с собой в Нью-Хэвен, когда поедет навещать детей. Его теща вращается в высоких сферах.

 — В каких таких высоких сферах? — презрительно фыркнул Дрю. — Нью-Хэвен не больше Бриджпорта!

 — Ну, тогда я готов взять Джорджину в Нью-Йорк.

 — Ты готов?

 В голосе Уоррена послышались угрожающие нотки:

 — Ты считаешь, что я не знаю, как надо обращаться с женщиной?

 — С женщиной — да, но не с сестрой. Да какой же мужчина к ней подойдет, увидев рядом такого мрачного типа и брюзгу?

 Глаза Уоррена сверкнули, он вскочил с места.

 — Я н-не…

 — Вы оба зря провоцируете друг друга, — не повышая голоса, вмешался в диалог двух братьев Томас. — Поймите, вы отклонились от темы, и то, о чем говорите, в данный момент несущественно. Фактом остается то, что Джорджи, по всей видимости, более несчастлива, чем мы думали. Если она плачет… Кстати, ты спрашивал, почему она плачет, Дрю?

 — Почему? — воскликнул Дрю. — Да она убита горем! У нее разбито сердце!

 — Но она сама сказала тебе об этом?

 — Тут и говорить нечего! В тот день, когда Джорджи встретила меня на Ямайке, она сказала, что Малкольм женился на другой женщине, и тут же разрыдалась.

 — Мне она не показалась убитой горем, — вступил в разговор Клинтон. — После всего, что она натворила, Джорджи вела себя здесь очень даже по-хозяйски. Да и этот праздничный вечер — ее идея, и она с удовольствием принимает участие в подготовке.

 — Но ты не видел ее сегодня утром, правда же? А она, наверное, прячется сейчас у себя в комнате. потому что глаза ее распухли от слез.

 Томас нахмурился.

 — Нужно, чтобы кто-то поговорил с ней. Клинтон?

 — Какого черта я понимаю в этих делах?

 — Уоррен? — Но раньше, чем последовал ответ Уоррена, Томас сам себе ответил: — Нет, лучше не ты.

 — Я попробуй сделать это, — без особой охоты предложил Дрю.

 — Да ты только и можешь, что строить дурацкие предположения и впадать в сентиментальность при виде нескольких слезинок, — насмешливо проговорил Уоррен.

 Гася новую стычку, Томас поднялся и, направляясь к двери, сказал:

 — Поскольку Бойд скорее всего спит после вчерашнего празднования, я думаю, что это предстоит сделать мне.

 — Желаю удачи! — крикнул вслед ему Дрю. — Не забудь, что она до сих пор зла на тебя! Томас обернулся и бросил взгляд на Дрю.

 — А тебе не приходило в голову — почему?

 — А что тут непонятного? Она не хотела плыть в Англию. Она хотела, чтобы это сделал ты.

 — Совершенно верно, — согласился Томас. — А это означает, что ей было все равно, увидит она Камерона или нет. Она хотела лишь поставить в этом деле точку.

 — Черт возьми! — пробормотал Дрю, когда Томас вышел. — Неужели это важно? Уоррен не преминул съязвить:

 — Ты вроде бы и не девственник, Дрю, но как же плохо разбираешься в женщинах!

 — Я? — захлебнулся от возмущения Дрю. — По крайней мере со мной женщины улыбаются. А что касается твоих женщин, то удивительно, как они не умерли от мороза в твоей постели!

 Поскольку находились они совсем рядом, то обмен ударами последовал незамедлительно. Клинтон лишь успел выкрикнуть: «Мебель! Поберегите мебель, черт вас побери!»