Глава 48
— Ну и что означали все эти мольбы? — после того как все уже закончилось, поинтересовалась Милдред, передавая младенца Ровене в руки. — Ты хорошо потрудилась, моя милая. Он самый настоящий ангел, самый…
— Ему следовало бы быть девочкой, — проворчала Ровена, хотя и не могла сохранить кислое выражение лица, когда взглянула на этого очаровательного золотоволосого младенца.
Милдред стояла, посмеиваясь.
— Ну не можешь же ты злиться на него вечно. Ты и так достаточно заставила его страдать. Мне его жалко.
— А мне — нет, — возразила Ровена. — Ты была единственным человеком, который не пытался заставить меня изменить решение.
— Только потому, что вы еще больше закусите удила, если вас понукать. В этом вопросе вы не слушали никаких доводов. Вам надо было самой убедиться, что человек любит вас. Но нужно ли было заставлять его ждать до самого последнего момента, чтобы сочетаться браком?
— Ждать? — удивленно спросила Ровена. — Он привел не повивальную бабку, а священника! И никто из них не ушел бы, не услышав «да» от меня. Это был шантаж. Это было…
— Чистой воды упрямство с вашей стороны. Вы знали, что выйдете за него замуж. Вам просто нужно было заставить его страдать до конца.
Ровена сразу примолкла. Спорить в эти дни с Милдред было все равно что рвать на себе волосы. Ровена потеряла бы много волос.
— Конечно, вы просто проявляете упрямство. Человек был готов умереть ради вас. Как можно злиться на такое?
— А где мой… супруг?
— Ждет не дождется, когда увидит своего сына. Мне привести его или вы сама?
Не дожидаясь ответа, Милдред уже направилась к двери, чтобы привести Уоррика. Он появился через мгновение и смотрел на нее с такой теплотой и гордостью, что последние остатки враждебности у Ровены улетучились. Все-таки она его действительно любила. Она уже столько раз убеждалась в этом еще до того, как покинуть его замок, что теперь не было смысла отрицать очевидное.
Она застенчиво улыбнулась ему.
— Что ты о нем думаешь?
Уоррик посмотрел на него, но тотчас же опять перевел взгляд на Ровену. Глаза его смеялись, и он пошутил:
— Я надеюсь, что со временем его внешность изменится в лучшую сторону.
Она в страхе посмотрела на своего сына, но тут же фыркнула от смеха:
— Он выглядит совершенно нормально. Все новорожденные такие сморщенные и красные.
— А что случилось с дочерью, которую вы собирались мне преподнести?
Она покраснела, потом усмехнулась:
— Я думаю, что в конце концов мне повезло, мой господин, что именно это мое желание не исполнилось.
Он сел радом с ней на кровать и, к ее удивлению, поцеловал ее.
— Спасибо тебе.
— Это было не так уж и трудно, ну может быть, немножко.
— Нет, я благодарю тебя за то, что ты вышла за меня замуж.
— О, — произнесла она, и такие теплые чувства стали переполнять ее, что ей захотелось рассмеяться. — В действительности… это я должна быть благодарна.
За это она получила еще один поцелуй, но уже не такой нежный.
— Ты больше на меня не сердишься?
— Нет, но если ты когда-нибудь опять отправишь меня в свою темницу…
— У меня ее больше нет. Ее сломали, как только ты вернулась в Турез.
— Зачем ты сделал это? — удивилась Ровена.
— Напоминание о том, что я сделал, было слишком невыносимым.
— Но у тебя были причины так поступить. Даже я могу…
— Не оправдывай меня, женщина.
Он был серьезен, но в голосе звучали и нотки самоиздевки.
— Очень хорошо, пострадай еще немножко, если так нужно. Но если хочешь знать мое мнение, такая хорошая темница не выполнила своего назначения.
— Может быть, я действительно слишком поторопился. — Уоррик состроил озабоченную гримасу. — Но я могу всегда вырыть еще одну.
— Лучше не надо, мой господин, — с напускной строгостью предостерегла она его.
— Тогда, если я когда-нибудь сочту, что тебя опять нужно запереть в моей комнате, я сделаю так, чтобы и мне наверняка оказаться запертым там с тобою вместе.
— Теперь против этого я возражать не буду.
— Значит, ты все еще так и осталась бесстыжей девчонкой.
— Вы не имеете ничего против того, чтоб я такой оставалась?
— Нет, совсем нет.
— И вы любите меня?
— Да, я люблю тебя.
— Не говорите это так, как будто делаете мне одолжение. Ты действительно любишь меня, Уоррик. Иначе и быть не может, ведь я…
— Я действительно люблю тебя, женщина.
Теперь признание прозвучало лучше, настолько лучше, что она притянула его голову, чтобы поцеловать его, а затем нежно прошептала ему на ухо.
— Я рада, что это был именно ты, Уоррик. Очень рада.
Он вспомнил эти слова, произнесенные давным-давно, и наконец признался:
— Я тоже рад, моя госпожа. Я тоже очень рад.
