Глава 28

 – Никогда больше не смей пугать меня так! – вскричала Алфрида, подбегая к Брук, стоявшей у входа в конюшню.

 – Все в порядке, – заверила та. – Помощь пришла с совершенно неожиданной стороны. Позже я все тебе расскажу.

 – По крайней мере, лорд Вулф тебя нашел. Теперь я склонна думать о нем лучше.

 – Не стоит, – отмахнулась Брук. – Он поехал искать меня лишь потому, что боялся, что если я умру на пустоши, принц его повесит.

 Вулф вышел вслед за ней из конюшни, словно по-прежнему искал ее следы. Но сейчас он впервые с того момента, как ее нашел, подошел к ней. К удивлению Брук, он снова обнюхал ее туфли и заскулил. Странно!

 Она покачала головой и сказала псу:

 – Тебе нужно решить раз и навсегда, Вулф, будем мы друзьями или нет. По крайней мере, не стоит быть таким нерешительным.

 Она снова посмотрела на Алфриду и со вздохом произнесла:

 – Другой волк по-прежнему полон решимости выставить меня за дверь.

 – Но ты же по-прежнему решительно настроена заставить его изменить мнение о тебе?

 – Я из кожи вон лезу, чтобы осуществить свой план. Он ни разу не поблагодарил тебя за то, что помогла излечить его рану, хотя и признал, что ему стало легче. И он по-прежнему мне не доверяет. Словно подслушал мой последний разговор с братом.

 – Какой разговор?

 Брук оглянулась и увидела, что к ним подходит Доминик. Она чуть не застонала, но подумала, что скорей всего он почти ничего не слышал.

 – Ничего особенного. Мой брат, как всегда, вел себя отвратительно, – отмахнулась она и ушла, увлекая за собой Алфриду.

 Думая о горячей ванне и морковке, Брук прошла через кухню, чтобы приказать нагреть воды и взять морковь на случай очередной встречи с Вулфом. Вероятно, нужно проверить рану Доминика, прежде чем уютно устроиться в ванне. Если он, конечно, поднимется к себе в комнату. А ведь он вполне может завернуть совсем в другую комнату. Он кажется вполне живым и здоровым – благодаря Брук. И даже не прихрамывает на больную ногу!

 Она вымыла лицо, руки и поспешно переоделась. Но ей не давал покоя один вопрос, который необходимо было выяснить прежде всего.

 – Она уехала?

 – Бывшая любовница? На рассвете, – ответила Алфрида.

 – Бывшая?

 – Если верить слугам.

 По мнению Брук, для бывшей любовницы Присцилла была слишком дружелюбна!

 Она хмыкнула и надела новые туфли. Алфриде не понравилось, что Брук не подождала горячей воды.

 – Пойду проверю, уж не разбередил ли волк снова рану, когда меня спасал.

 – Определенно, он стал относиться к тебе лучше…

 – Прекрати, – буркнула Брук. – Я вполне могла сама пережить ночь, а утром найти дорогу домой.

 – Намерения говорят сами за себя. Он сделал все, чтобы ты благополучно добралась домой.

 И при этом мог покалечиться. Так что Брук не собиралась с ней спорить. Алфриде необязательно знать, что произошло в крохотной каморке разрушенного замка. Будь она более оптимистична, могла бы посчитать поцелуи Доминика многообещающим знаком, шагом к тому, чтобы покончить с враждой и барьерами между ними. Но потом он столько всего ей наговорил!

 И все же она пыталась не вспоминать их первую встречу, когда увидела Доминика в постели полураздетым, не думать о том, как касалась его бедра, пусть только чтобы наложить мазь. Как они спали в объятиях друг друга прошлой ночью, как страстно он целовал ее утром…

 Брук покраснела, потому что все равно постоянно об этом думала, и поспешно отвернулась, боясь, что Алфрида заметит ее румянец.

 И тут она увидела, что на постели лежит морковь. Брук поспешно сунула ее в карман, но горничная это увидела.

 – Завтрак принесут вместе с горячей водой, – сказала она. – Или ты слишком голодна, чтобы ждать?

 – Это для собаки.

 – Дворняга посмеется над тобой, – предрекла Алфрида. – Собаки едят мясо.

 Брук скорчила гримаску и вышла из комнаты. Алфрида скорее всего права, но она надеялась, что пес попробует угощение. Ей будет не по себе, если окажется, что она оставила белой собаке морковь, которую та есть не стала. Зато в мешке, который она опустошила, было много мяса. Может, в следующий раз она принесет мяса собаке. Брук была ей благодарна за помощь прошлой ночью.

 Когда она постучала в дверь комнаты Доминика, ей открыл незнакомый лакей. Но он уже уходил, поэтому поспешно закрыл за собой дверь. Как обычно, взгляд Доминика был устремлен на нее. Он сидел на краю кровати, расстегивая рубашку. Он снова переоделся в панталоны с отрезанной штаниной, хотя было не похоже, что он уже успел разбинтовать рану.

 – Не волнуйтесь, – предупредила Брук, подходя к кровати. – Я знаю, что уже достаточно надоела вам сегодня.

 И вчера ночью.

 – Просто хотела посмотреть…

 – Слишком много болтаете, доктор, – саркастически бросил он. – Делайте то, зачем пришли.

 Она стиснула зубы, но тут же поняла, что ему, возможно, снова больно.

 – Не возражаете? – бесстрастно спросила она, показав на бинт.

 – Пожалуйста.

 До сих пор он всегда разворачивал бинт сам, так что к чертам его характера теперь можно прибавить противоречивость. Кроме того, он практически сидел на бинте. Как она должна все это разворачивать?

 Брук получила ответ, когда он встал, опираясь на левую ногу. Она быстро нагнулась и развернула бинт, пока он не передумал и не затруднил ей задачу. Бинт почти не прилип к ране, и последний виток отошел легко.

 Осмотрев рану и швы, Брук довольно кивнула:

 – Прекрасно. Воспаления нет. Похоже, что ночное приключение вам не повредило.

 – Это вопрос спорный, – покачал головой Доминик. – Мое плечо до сих пор болит после ночлега на каменном полу.

 Это замечание Брук проигнорировала.

 – Если не собираетесь снова одеваться, бинтовать рану смысла нет, – сказала она. – На воздухе корочка затвердеет быстрее.

 Встав, она взяла оставленный ранее на тумбочке красный мешочек с травами и положила его в карман, после чего взяла голубой.

 – Советую отдыхать по несколько часов в день, – объявила Брук, отдавая голубой мешочек Доминику. – А во время отдыха посыпьте этой травой место раны. Это поможет быстрейшему заживлению. Если же будете надевать обычные панталоны, следует сначала забинтовать ногу. И не мочите рану в воде. Довольствуйтесь пока обтираниями.

 – Намекаете на то, что от меня опять воняет?

 – Вовсе нет.

 Она знала это, потому что провела ночь рядом с ним. Но стараясь избежать споров, ничего не ответила. И уже повернулась, чтобы уйти, когда услышала:

 – Вы можете сделать это?

 Брук оглянулась и увидела, что он снова сел и снимает рубашку.

 – Оботрите меня.

 Она медленно повернулась. Ее щеки уже покраснели, но все же она сумела выдавить:

 – Нет… боюсь, моя благожелательность не простирается так далеко, если, разумеется, вы не собираетесь жениться на мне сегодня.

 Она думала, что дала достойный ответ, но Доминик тут же отпарировал:

 – Вы хитростью неоднократно пробирались в мою спальню под предлогом, что ваш долг – мне помочь. Поэтому вы не можете теперь уклониться от выполнения своего долга.

 Брук могла, но чувствовала, что ее доводы для него не будут иметь значения. Он снова пытался продемонстрировать, как ей не понравится с ним жить. Напоминал, что он всегда предъявляет крайне неприятные требования, призванные ее смутить.

 И он даже не спрашивал ее согласия.

 – Принесите тазик с водой и тряпочку для мытья, – велел Доминик Карлу.

 Мысли Брук метались. Как выйти из этой ужасной ситуации?

 – Вы не хотите, чтобы воду нагрели?

 – Это ни к чему. Карл всегда подвешивает ведерко с водой над камином в ванной, чтобы мне не приходилось ждать горячей воды.

 Что же… неужели так трудно поводить по его телу влажной тряпкой? Очень трудно.

 Брук мысленно застонала. Но нужно показать, что его тактика не сработала. Поэтому она велела себе быть любезной и участливой, как подобает жене.

 Карл поставил тазик с водой на тумбочку и удалился. Брук намочила и выжала тряпочку. По крайней мере, Доминик все еще сидел на краю кровати, так что к нему можно было подступиться. Она встала над ним с тряпкой в руках и замерла под его пронизывающим взглядом. Он словно пытался прочитать ее мысли или определить реакцию на эту вынужденную близость.

 Доминик всеми способами пытался ее прогнать. Неужели он на самом деле думает, что будь она его женой, она нашла бы эту работу настолько отвратительной? У Брук было такое чувство, что она не стала бы возражать, и это заставило ее снова покраснеть. Ведь она пока что не его жена.

 Сначала Брук провела тряпочкой по его лицу. Медленно. Осторожно. Пытаясь игнорировать его красоту. Но ничего не получалось. У него такие мужественные черты лица: подбородок, нос, широкий лоб, по обе стороны которого свешиваются черные локоны. Брук отвела их. Какие шелковистые они на ощупь!

 Проводя тряпочкой по щеке Доминика, она укололась о его густую утреннюю щетину и поняла, что тряпочка, должно быть, слишком тонка. Попытка вымыть ему уши вряд ли была хорошей идеей, потому что на его шее выступили мурашки. Поэтому Брук быстро перешла к плечу.

 – Это то самое, которое ноет после ночлега на каменном полу, – произнес Доминик и тихо добавил: – Помассируйте его, пожалуйста.

 Брук перестала двигаться. Перестала дышать. Сердце гулко колотилось. Она была совершенно уверена, что если глянет ему в глаза, растает на месте. И все же придется массировать его, пока он снова не упомянул о долге. Правда, единственный способ массажа – размять плечо пальцами. Поэтому делая это, она старательно уставилась в стену. И вдруг услышала стон удовольствия.

 Совершенно выбитая из колеи, Брук быстро схватила тряпочку и провела по его руке. Если он снова попросит помассировать его плечо, она бросит в него тряпкой. Держа его руку в своих, она вытерла каждый палец. И так сосредоточилась на задаче, что не сразу заметила, что его ладони вовсе не грязные. Он уже успел их вымыть.

 И тогда она снова подняла глаза. Он вполне способен обтереться сам! Причем сделать это гораздо быстрее и более ловко, чем она!

 Брук хотела так и сказать, когда он сжал ее пальцы и притянул к себе.

 – Помните свой долг, будущая жена! Вопрос не в необходимости. Вопрос в выборе. Моем. Продолжайте.

 Он прочитал ее мысли!

 Щеки Брук уже пылали. Она отступила, снова выжала тряпочку, прижала ее к его груди и принялась тереть. Не осторожно, а раздраженно, и делала это дольше, чем следовало бы, возможно, потому что разглядывала его мускулистую широкую грудь и твердый упругий живот. Но когда увидела, как покраснела его кожа, немедленно остановилась. А он не издал ни звука протеста.

 Пристыженная, Брук решила закончить обтирание как можно быстрее и убраться отсюда. Но когда подалась вперед, чтобы дотянуться до спины Доминика, ее грудь коснулась его предплечья, и на нее снова нахлынули те же восхитительные ощущения, что и сегодня утром, когда он провел ладонью по ее соску. О боже!

 Она быстро отступила, чтобы вновь намочить тряпочку. Забралась на постель и устроилась за ним, чтобы обтереть спину. На его коже появилось еще больше ознобных мурашек, особенно когда Брук протирала его шею. Похоже, у него очень чувствительные шея и уши. Иногда жене полезно запоминать такие вещи на будущее.

 А Брук попыталась все это забыть. В этом ей помог Вулф, который прыгнул на кровать и уставился на нее. Учитывая странноватое поведение пса в последнее время, она немного занервничала.

 Проведя тряпочкой по спине Доминика, на этот раз осторожнее, потому что он больше за ней не следил, она решила окончательно войти в роль прилежной невесты и еще немного помассировала его плечо. Нужно сделать все возможное, чтобы заставить его полюбить ее.

 Но Доминика отвлек Вулф, мужчина перегнулся, чтобы погладить пса.

 – Вы говорите, что он не волк. Но один из его предков мог быть волком.

 – Возможно, – кивнул он. – Но это не важно. Он совершенно ручной.

 Жаль, что сам Доминик не был ручным, но она продолжала упорствовать:

 – Я знаю, что волков в Англии уничтожили, но откуда мы знаем, что они исчезли?

 – Потому что это было неизбежно, как только короли стали платить за них награду вместо того, чтобы просто потребовать шкуры в качестве дани. Волков истребили много веков назад, но на севере есть много пустующих земель. Полагаю, что несколько стай уцелели, но наверняка сказать не могу.

 Брук ожидала, что он презрительно отмахнется, как в последний раз, когда возникла эта тема, а не поддержит ее замечание о том, что предками Вулфа могут быть волки, которые рыщут по Йоркширским пустошам прямо сейчас.

 Но тут Доминик сказал:

 – Если перестанете считать Вулфа больше волком, чем собакой, сможете не бояться его и не верить сказкам о волке-оборотне, воющем на пустошах.

 Ее щеки снова порозовели.

 – Вздор! – воскликнула она. – Мы с Вулфом уже большие друзья! Хотя он расстроился, почуяв запах Растона от моих рук.

 – Растон?

 – Кот Алфриды, который для вашего старшего конюха ловит мышей на конюшне.

 – Коты – животные полезные. Вы думали, я буду возражать против того, что его привезут сюда?

 – Вы возражаете против всего, что связано с моим присутствием здесь, милорд Вулф.

 Если Брук воображала, что сейчас он станет это отрицать, она сильно ошиблась. Пока Доминик не видел, что творится у него за спиной, она сунула руку в карман, достала морковку и протянула собаке. Пес взял морковь и спрыгнул на пол с другого конца кровати. С пола немедленно донесся хруст.

 Брук широко улыбнулась.

 – Что он грызет? – спросил Доминик. – Если снова добрался до моих сапог…

 – Это всего лишь морковка, – заверила она. – Вы не знали, что он любит морковь?

 – Это так вы с ним подружились?

 – Нет, я обнаружила это только сейчас.

 – Но почему у вас оказалась морковь? Для вашей кобылки? Вы больше не будете ездить одна. Отныне станете брать с собой конюха.

 – Разумеется. И я не…

 Брук осеклась, услышав стук открывшейся двери. Двое слуг внесли ведра с водой. Прежде чем соскочить с кровати и метнуться к выходу, Брук швырнула тряпку в спину Доминика.

 – Не намочите рану, когда будете принимать заказанную вами ванну, – успела прошипеть она.

 И услышала за спиной смех. Он еще и смеется!

 Какая наглость! Больше, чем наглость!

 Он просто порочен! Невыносим!