• Семья Хаардрад, #2

Глава 32

 Этим вечером пленникам, пришлось долго дожидаться ужина. Ни Ида, которая обычно готовила им еду, ни Эдри, относившая ее с помощью Уланда, не поверили Кристен, когда она сказала, что ей позволили сегодня самой отнести пленникам ужин. Но из осторожности Ида решила дождаться Ройса и выяснить у него, так ли это.

 А Ройс между тем все не появлялся. Он провел целый день в своей спальне, после того как расстался с Корлисс у дверей дома. Из дальнего угла зала Кристен наблюдала за тем, как он разговаривал со своей невестой. Ройс был сердит, Корлисс плакала, и к концу их беседы он уже был в бешенстве. Но едва Ройс повернулся к ней спиной, как слезы Корлисс высохли, а на лице отразилось не огорчение, а досада.

 Когда этот спектакль закончился, Кристен презрительно покачала головой. Сама она была слишком горда, чтобы использовать такие приемы, но знала, как многие женщины любят пускать в ход слезы в качестве последнего аргумента. Дарель, например. Корлисс, очевидно, тоже. Кристен стало почти жаль Ройса, потому что ему придется нелегко с такой женой.

 Весь вчерашний день Кристен пребывала в крайне унылом расположении духа, сегодня же все было совсем по-другому. Ее не покидало чувство умиротворенности и довольства жизнью, и она старалась не задумываться о причинах. Ей это было нетрудно, поскольку у нее не было ни минуты свободного времени.

 Ида попробовала кусочек хлеба, который Кристен испекла для себя и для Меган, и он ей так понравился, что она заключила с Кристен сделку. Она принесет еще орехов, и Кристен может испечь полдюжины буханок для пленников, если при этом сделает столько же для гостей Ройса. Кристен не могла отказаться, тем более что Меган снова вызвалась помогать ей.

 Таким образом, Кристен очень приятно провела остаток дня, но, по мере того, как время шло, а Ройс все не появлялся, она начала беспокоиться. Ида недовольно ворчала, ужин для пленников остывал, а так как гости уже начали садиться за стол, Эдри была занята, и теперь уже некому было нести викингам еду. А Кристен прекрасно знала, что станет думать Торольф, если она не появится, как обещала. Наконец она сказала Иде:

 – Иди разбуди его. Он в любом случае сам не хотел бы спать так долго.

 – Ты все время утверждаешь, что он спит. С какой стати ему спать целый день?

 Кристен отвела глаза в сторону и пожала плечами.

 – Иди и не задавай вопросов. Он не станет сердиться, что ты разбудила его.

 Ида послушалась и вернулась через несколько минут, озадаченно покачивая головой.

 – Верно, он крепко спал, а когда я разбудила его, принялся ругаться, что этого не сделали раньше. - Услышав это, Кристен улыбнулась, и, заметив это, Ида подозрительно уставилась на нее. - Как выяснилось, ты сказала правду, хотя я никак не могу понять, с чего это милорд разрешил тебе… Можешь отнести им еду, но с тобой пойдут два стражника. И Уланд поможет тебе все донести.

 Ида подозвала стражников, чтобы дать им соответствующие указания. Кристен было не до возражений. Она так ждала этой возможности повидать Торольфа и всех остальных, что не переставала улыбаться, пока они шли через двор по направлению к сараю.

 Дверь сарая была открыта; двое стражников, развлекавшихся у входа игрой в ножички, почти не обратили внимания на Кристен, когда она подошла к ним в сопровождении своей охраны и Уланда.

 Причина такой беспечности стала ей понятна, когда изнутри донеслось лязганье цепей. Обнаружив, что, в отличие от нее, ее друзей все еще заставляли постоянно носить кандалы, Кристен слегка приуныла. Но как только оказалась внутри, она забыла обо всем на свете.

 Первым, кого она увидела, был ее кузен, и, уронив на пол корзину с хлебом и фруктами, Кристен бросилась к нему на шею. Отовсюду послышались удивленные и радостные возгласы, и она догадалась, что Торольф никому не рассказал о случившемся накануне, опасаясь, наверное, что Ройс не сдержит обещания. Оутера быстро оттолкнули в сторону, и все пленники поочередно принялись с такой силой тискать ее в своих медвежьих объятиях, что, казалось, они переломают ей все ребра. Кристен, оглушенная таким проявлением чувств, радостно смеялась, отвечая на приветствия и сыпавшиеся со всех сторон вопросы.

 Уланд, стоявший в дверях и наблюдавший за этой бурной встречей, не мог поверить своим глазам. Эдри постоянно твердила, что тот из викингов, который обычно забирал у нее еду, вовсе не казался таким уж свирепым, потому что часто улыбался ей. Уланд полагал, что глупая девчонка болтает вздор, так как ей попросту приглянулся смазливый пленник. Но горячий прием, устроенный ими этой долговязой девице… Господи, они казались похожими на обычных людей, а вовсе не на кровожадных варваров, которыми их все считали! Пораженный Уланд поставил на землю большой котел с тушеным мясом и поспешил назад, в дом, чтобы рассказать об увиденном.

 А тем временем восторг, вызванный этой встречей, понемногу утих, и Кристен наконец подсела к Торольфу. Когда она увидела серьезное, почти мрачное выражение его лица, ее радость померкла. Вспомнив, что ему рассказывал Ройс, она почувствовала себя неловко, и это явилось для нее неприятной неожиданностью, поскольку обычно ее трудно было чем-либо смутить.

 Ее замешательство задело Торольфа за живое, и он покраснел, чувствуя, что это из-за его хмурого вида улыбка исчезла с ее лица. Он весь день не находил себе места, тревожась за нее, и испытал такое облегчение, когда наконец увидел ее живой и невредимой, что ему не сразу удалось взять себя в руки и скрыть свое беспокойство. Вместо того, чтобы радостно броситься к ней навстречу, как все остальные, он пристально разглядывал ее, пытаясь обнаружить на ней следы побоев.

 Он медленно поднял руку и двумя пальцами приподнял ее лицо за подбородок.

 – Прости меня, Кристен. Этот сакс уже однажды выпорол тебя. Я боялся…

 – …что он снова это сделает? - слабо улыбнувшись, спросила она. - Я тоже так думала, но ошиблась.

 – Он все еще может наказать тебя? Девушка вспомнила прошлую ночь. Ройс доставил ей удовольствие, позволив вдоволь поплавать в озере. Он разрешил ей навестить друзей, подарив ей тем самым еще большую радость. И он занимался с нелюбовью при луне…

 Она с уверенностью покачала головой, отвечая на вопрос Торольфа.

 – Нет, он уже забыл об этом.

 Торольф запрокинул голову и расхохотался.

 – Клянусь Тором, это приятная новость!

 Он притянул Кристен к себе и с такой силой стиснул ее в объятиях, что у нее хрустнули кости.

 – Кто это, и что он забыл? - поинтересовался Оутер.

 Все снова сгрудились вокруг Кристен. Она хотела было соврать, так как они не могли знать, о чем она говорила с Торольфом. Но она не могла лгать им. Однако рассказать о своей попытке бежать и объяснить, почему ее за это не наказали, оказалось не так-то просто, потому что ей пришлось опускать некоторые детали и перепрыгивать с одного на другое, прежде чем ей начнут задавать вопросы. Но она постаралась побыстрее перевести разговор на другую тему и вскоре уже оживленно рассказывала им все, что знала об Уиндхерсте и Уэссексе, и, хотя это было немного, все же больше, чем было известно им. Она объяснила им, где можно найти лошадей и где, по всей вероятности, сейчас находится армия датчан, которая, к сожалению, располагалась далеко на севере. Она также сообщила им о том, что на востоке живут кельты, которые враждуют с саксами, поэтому они могут помочь викингам, если те надумают бежать не на север, а к ним. По крайней мере, это давало пленникам возможность выбора.

 Мысль о побеге не оставляла их. Кристен пришлось выслушивать многочисленные жалобы на чрезмерную осторожность саксов. Когда она, с улыбкой проведя ладонью по бугрившимся мышцам на плечах некоторых из стоявших рядом мужчин, заметила, что все они выглядят вполне поправившимися и окрепшими, Бьярни рассмеялся и продемонстрировал свою новоприобретенную силу, подхватив ее на руки и подняв высоко в воздух. Когда он опустил ее на землю, Кристен сердито посмотрела на него, но чувствовалось, что он не испытывает ни малейшего раскаяния.

 – По крайней мере, теперь вам ничто не мешает бежать, - сказала она.

 – Да, поднятие тяжестей пошло нам на пользу, - ответил Одел. - Когда я вернусь домой, ходить в поле за плугом покажется мне детской забавой.

 – Эти стены не смогли бы остановить нас, Кристен, - серьезно проговорил Оутер. - Но какой смысл ломать их, если у нас нет топора для того, чтобы разрубить эти цепи?

 – За все это время я не видела ни одного топора, - задумчиво произнесла Кристен. - В доме есть всякое другое оружие, кроме этого. Меня не удивит, Оутер, если все топоры где-то прячут и запирают на ключ, потому что саксонский лорд очень предусмотрителен на этот счет.

 – В таком случае, нам нужен ключ от кандалов и от двери.

 – А вы знаете, у кого хранятся все ключи? - спросила она.

 – У Лаймана, того самого, который руководит постройкой стены.

 Кристен помнила его, но не видела с тех пор, как ее разлучили с друзьями.

 – Он не появляется в доме. Должно быть, он живет не в поместье.

 Она видела, как они восприняли это известие. Их разочарование болью отозвалось в ее сердце. Господи, как это все несправедливо!

 Оутер потрепал ее по подбородку.

 – Ну же, кузина, не вешай носа! Мы что-нибудь придумаем. Они начинают привыкать к нам, и их бдительность понемножку ослабевает. Рано или поздно кто-нибудь из них совершит оплошность, и мы ею воспользуемся!

 – Ко мне они тоже понемногу привыкают, но все равно не доверяют. - Кристен нахмурилась. - Сегодня мне в первый раз разрешили выйти из дому.

 – А вот та девушка, Эдри, за которой приударяет Бьярни. Как ты думаешь, ее можно будет уговорить помочь нам, если ему удастся добиться ее расположения?

 У Кристен расширились глаза, а потом она расхохоталась.

 – Господи, вы ничего не упустите! Но теперь, когда вы упомянули об этом, я припоминаю, что она казалась разочарованной, когда ей сказали, что сегодня не она понесет вам ужин. - Она окинула Бьярни критическим взглядом. - Как ты ухитряешься ухаживать за девушкой, если даже не можешь говорить на ее языке?

 – Торольф подсказывает мне нужные слова, - с лукавой улыбкой ответил Бьярни.

 – Ах, вот как! - Кристен тоже улыбнулась.

 – А этой девушке позволяют выходить из дому? - спросил Оутер.

 – Да, насколько мне известно. Но я очень мало знаю об Эдри, поэтому не могу сказать, согласится ли она помогать вам - даже ради Бьярни. Слуги все еще меня боятся и почти не разговаривают со мной, за исключением Иды, но она слепо предана своему господину. Но я попытаюсь поговорить с Эдри и выяснить, какие чувства она питает к Бьярни. По крайней мере, я расскажу ей, какой он славный и надежный парень, отличающийся редким постоянством.

 Кристен произнесла эти слова с улыбкой, так как всем было известно, что молодой викинг был неисправимым ловеласом. Но среди пленников он был самым красивым. И если кто и мог заставить девушку потерять голову и предать своих соплеменников, то только Бьярни.

 Пленники принялись расспрашивать Кристен о молодых дворянах, которые на днях приходили посмотреть на них. Они были очень удивлены, узнав, что один из них - король саксов и что сейчас он гостит в Уиндхерсте. Ей пришлось подробно описать его, потому что в его лице они получили бы ценного заложника, если бы он когда-нибудь приблизился к ним настолько, чтобы им удалось схватить его. Если бы король Уэссекса оказался у них в руках, они могли бы потребовать вернуть им свободу, да и ей тоже. Это было бы нетрудно.

 И хотя Кристен с готовностью рассказала им все, что могла, в глубине души она сомневалась, что ее сакс когда-либо позволит королю подойти слишком близко к пленникам. Он мог беспечно относиться к своей собственной безопасности, но никогда не стал бы рисковать там, где дело касалось его короля.

 Наконец Кристен напомнила им, что ужин остывает, и пленники стали доставать грубо вырезанные из дерева миски, из которых они обычно ели и которые щедро приправляли их трапезу щепками. Один только Торольф не последовал их примеру. Он усадил Кристен на пол у стены, рядом с собой, и взял ее за руку.

 Но он смотрел не на нее, а в сторону. Оутер намеренно не стал расспрашивать у нее, как она поживает, убедившись своими, глазами, что она здорова и вполне довольна. Но Торольф не разделял его нежелания касаться этого деликатного вопроса.

 Он безо всяких обиняков приступил прямо к делу:

 – Это правда, то, что мне сказал саксонский лорд? Он тебе нравится?

 Ройс был их врагом. Он сделал их рабами. Кристен знала, что должен чувствовать Торольф. Но как она могла заставить его понять, если сама себя не понимала?

 Кристен тоже не стала подбирать слова, а откровенно сказала:

 – Когда я смотрю на него, все внутри у меня словно поет. Я никогда не испытывала ничего подобного, Торольф.

 – Ты взяла бы его в мужья?

 Она горько улыбнулась, но он этого не видел.

 – Да, но он не возьмет меня в жены. Он нежно сжал ее пальцы.

 – Я боялся, что ты этого не понимаешь и надеешься, что он женится на тебе.

 – Я не лишилась рассудка вместе со своей… Я прекрасно отдаю себе отчет, на что могу рассчитывать. Пусть даже сейчас он изменил свое мнение обо мне и стал хорошо ко мне относиться, но…

 – Изменил?

 – Вначале он думал, что я корабельная шлюха. Нет, Торольф! - Она улыбнулась, когда он сердито вскинул на нее глаза. - Здесь скорее нужно смеяться. Я так и сделала. И позволила ему думать, что он хочет. Он проникся ко мне таким отвращением, что это некоторое время удерживало его на расстоянии. Но потом я сама стала жалеть об этом. И я хотела этого не меньше, чем он, когда наконец… Ну, в общем, он ко мне хорошо относится, но не доверяет. В то же время он не позволяет другим мужчинам приближаться ко мне. Он даже приказал снять с меня кандалы на то время, пока здесь гостит король со своими приближенными, чтобы в случае нужды я могла защитить себя, когда его самого нет поблизости.

 – Значит, он принадлежит тебе только наполовину?

 – Да, и я потеряю даже эту половину, когда он женится. И все же…

 Не договорив, Кристен вздохнула. Торольф снова сжал ее пальцы, показывая, что понимает ее. Он не станет лицемерить и говорить ей, что с ее стороны дурно испытывать какие-либо чувства к этому саксу. Он знал, что поступил бы так же, если бы оказался в ее положении. Он не стал бы отказывать себе в этой радости, пусть даже это и означало бы пойти на сделку со своим врагом. То, что она была женщиной и ей не приличествовало так рассуждать, не имело для Кристен никакого значения. Она была истинная дочь своей матери, а Бренна Хаардрад всегда отличалась смелостью и никогда не задумывалась о том, как полагается и как не полагается поступать женщине.

 – Не грусти из-за этого, Кристен.

 – Не грустить? - Она сказала это очень и тихо и немного недоуменно. - Умом я понимаю, что должна бы ненавидеть его. Одно время я действительно питала кое-какие надежды, - нехотя призналась она, - но они мгновенно улетучились, как только я увидела его невесту. И тем не менее, после того как он застал меня за попыткой освободить вас, он отвез меня купаться. Почему он так поступил?

 – Ты хочешь сказать, что сам он не получил от этого никакого удовольствия?

 – Он мог бы получить это удовольствие где угодно. Ему незачем было возить меня на озеро.

 – Ну, вот видишь! Этот человек околдован тобой, и это навряд ли изменится.

 – Околдован? Нет, это я околдована. Я знаю, что рано или поздно все равно возненавижу его, но лучше бы это случилось рано. Я хочу, чтобы он поскорее женился и охладел ко мне.

 Услышав в ее голосе сердитые нотки, Торольф улыбнулся, а потом, когда она нахмурилась, не выдержал и расхохотался.

 – Мне жаль твоего сакса, женщина, честное слово. Охладеть к тебе? Хвала Одину, похоже, что все как раз наоборот. Когда ты охладеешь к нему, будем надеяться, что это не разобьет ему сердце.

 Кристен фыркнула, представив себе Ройса с разбитым сердцем, а потом тоже звонко рассмеялась. Все это действительно было нелепо, но она была благодарна Торольфу за эту попытку поддержать ее.

 Такой ее и увидел Ройс, когда появился в дверях - сидящей чуть ли не на коленях у Торольфа, держащей его за руку и весело смеющейся вместе с ним. Его первым побуждением было оторвать ее от него и избить молодого викинга до полусмерти, но он поборол себя. Он забыл, как эти викинги относятся к ней.

 Тишина, воцарившаяся в комнате, заставила Кристен повернуть голову, чтобы узнать, в чем дело, и она чуть не застонала.

 – Наверное, я слишком долго задержалась здесь.

 Торольф крепче сжал ее руку, когда она попыталась встать.

 – Он войдет сюда, чтобы увести тебя? Этот вопрос встревожил ее.

 – Ты только взгляни на него. Уверяю тебя, он не в лучшем расположении духа. Ты что, хочешь, чтобы он выволок меня отсюда за волосы?

 – Просто я размышлял, что произойдет, если он попытается это сделать.

 – Торольф! - воскликнула она, догадавшись наконец, что он задумал.

 – Мы можем захватить его, Кристен, - тихо сказал он, не спуская глаз с Ройса. - В качестве заложника он устроит нас не меньше, чем король. К тому же здесь они не смогут осыпать нас стрелами, чтобы заставить отпустить его.

 Все ее существо восставало против этого, но она попыталась спокойно урезонить его.

 – Я хорошо знаю его, Торольф. Выслушай меня. Для него самое главное - безопасность его людей. Он вбил себе в голову, что если вы вырветесь на свободу, то обязательно устроите резню. И его уже невозможно переубедить. Он пожертвует своей жизнью, но не отдаст приказа освободить вас.

 Но Торольф рассуждал по-другому.

 – Если его жизни будет угрожать опасность, стражники его не послушают.

 – Говорю тебе, ничего из этого не выйдет!

 – А твой кузен с этим не согласен. Взгляни на него, Кристен. Оутер уже, по-видимому, пришел к тому же выводу, что и я. Если твой сакс настолько безрассуден, чтобы кинуться сюда за тобой, он полностью заслуживает всего, что за этим последует.

 Господи, она готова была возненавидеть Торольфа за то, что он заставлял ее выбирать между ними. Если она сейчас выбежит, отсюда, никто не сделает попытки ее остановить, но она лишит своих друзей возможности обрести свободу, и никто не знает, появится ли у них когда-нибудь еще такой шанс. Если же она останется…, если она останется, то велика вероятность того, что Ройс погибнет.

 Заметив мучительную нерешительность на ее лице, Торольф догадался, о чем она думает. Он выпустил ее руку, которую до этого крепко держал, предоставив ей тем самым полную свободу выбора, и очень тихо он проговорил:

 – Мы не станем убивать его, Кристен. Нам это совершенно невыгодно.

 Но его уверения уже не имели значения. У нее больше не было выбора, поскольку терпение Ройса истощилось. Вместо того чтобы закрыть дверь и попытаться другим способом заставить ее выйти из сарая, высокомерие - проклятое, глупое высокомерие - заставило его направиться прямо к ней. У него был такой вид, словно он находился в своем зале в окружении преданных слуг. Спокойно, не спеша он уверенно сокращал расстояние между ними.

 Оутер, по-видимому, не мог поверить своим глазам. Он хотел увидеть, как поступит Ройс, но теперь, когда он сделал то, чего от него меньше всего ждали, Оутер просто растерялся. Торольф, видимо, разделял его сомнения, потому что поднялся с пола, потянув за собой Кристен, и выражение его лица было уже не таким уверенным. В то же время Кристен почувствовала, как он снова сильно сжал ее руку. Он все еще собирался осуществить свой план и попытаться захватить Ройса. И она не могла предупредить Ройса, потому что это только ускорит развязку, так как сейчас он уже находился среди них.

 По природе викинги были очень суеверными. Мужчинам, не решавшимся ступить на корабль, который они знали вдоль и поперек, без того, чтобы сначала не принести жертвы своим богам, смелость Ройса показалась чистым сумасшествием Это несколько ослабило их решимость и позволило ему беспрепятственно пройти между ними, причем никто не сделал ни одного движения, чтобы остановить его. Однажды он уже проделал это, и тогда они тоже не могли поверить своим глазам, хотя в тот раз их окружали его люди, держа луки наготове. Но сейчас, один, с мечом, все еще покоившимся в ножнах, с голыми руками…

 Ройс подошел к Торольфу и Кристен и остановился напротив них. Торольф выпустил ее руку. Она рассчитывала, что Ройс теперь схватит ее и потащит за собой к выходу. Выражение его лица казалось почти дружелюбным, но она-то знала, что он должен быть в бешенстве, чтобы отважиться на подобный поступок.

 Кристен боялась пошевелиться, сердце у нее ушло в пятки, она словно вся онемела и могла лишь ждать…, ждать…

 Рука Ройса мелькнула у нее перед глазами, но схватил он не ее, а Торольфа. Это произошло так быстро, что, когда все опомнились, Ройс уже стоял за спиной Торольфа, обхватив его одной рукой за шею, а другой за голову. Ему понадобилась бы лишь доля секунды, чтобы одним рывком свернуть викингу шею.

 – Ройс… - начала было Кристен, но он оборвал ее и, не глядя в ее сторону, сухо произнес:

 – Может быть, теперь ты наконец уйдешь отсюда, женщина?

 Торольф издал какой-то звук, и девушка с испугом взглянула на него, но то, что она увидела, мгновенно привело ее в себя и наполнило негодованием. Он задыхался от смеха! Господи помилуй! Если он находил смешным то, что его собственный план обернулся против него, то…

 Кристен повернулась к ним спиной и подошла к Оутеру.

 – Ты позволишь ему уйти, или будешь ждать, пока он убьет Торольфа? Может быть, Торольф находит смешным то, что его перехитрили, но сакс не разделяет его веселья. Он действительно убьет его.

 – Да, я вижу, - ответил Оутер и, казалось, тоже вдруг увидел в происшедшем смешную сторону. Он добавил с улыбкой:

 – Этот сакс уйдет отсюда и без нашей помощи, как мне кажется. Клянусь Тором, этот малый никогда не дает нам скучать! Дай нам еще немного повеселиться и досмотреть до конца, как он это сделает. Ладно, детка, ты иди отсюда. Я уверен, что он скоро последует за тобой.

 Он крепко обнял ее на прощание, так как оба знали, что после всего происшедшего ей навряд ли еще когда-нибудь разрешат навестить их. Потом он подтолкнул ее к двери. Когда она проходила мимо остальных, вслед ей неслись веселые напутствия, многие, как обычно, дружески шлепали ее по заднице. Неужели они все сошли с ума, находя ситуацию смешной, вместо того чтобы испытывать разочарование?

 Что ж, когда они позже будут смеяться над этой историей, ей придется объясняться с Рой-сом, и у нее были все основания полагать, что это будет малоприятный разговор. И она не собиралась стоять здесь и ждать его, чтобы он мог сразу выплеснуть на нее свой гнев. Он приказал ей уходить, и она послушалась и сама направилась к дому.