• Вайоминг, #3

Глава 32

 — Мы еще не разведены?

 Касси проснулась совершенно неожиданно. В ушах все еще стоял отзвук знакомого голоса.

 — Что?

 — Мы еще не разведены?

 Она сразу поняла, кто это, просто не могла поверить своим ушам:

 — Ангел?

 Запустив руку в ее волосы, он навис над ней:

 — Отвечай на вопрос, Касси.

 — Нет, не разведены.

 — А ты...

 — Нет, — поспешно заверила она его, — у меня просто не было времени...

 Остальная часть объяснений так и не прозвучала: он закрыл ей рот поцелуем. Его совершенно не интересовали ее оправдания. Его интересовало только ее тело, закутанное сейчас в теплую фланель.

 — Отчего ты не спишь голой?

 Интересный вопрос. Настоящая леди просто обязана его проигнорировать.

 — Я сплю голой только летом.

 Он застонал, прекрасно представляя себе, как теперь его будет преследовать вид ее обнаженного тела. Его язык скользнул по ее зубам, вызвав ответный стон Касси. Прошло немало времени, прежде чем они перевели дыхание.

 — У тебя самые сладкие и мягкие губы, которые я только целовал, — сказал он почти касаясь ее своими губами.

 — От твоего голоса я дрожу, Ангел.

 — А от моего рта?

 — Я слабею.

 Его рот скользнул выше и захватил мочку уха:

 — А еще что?

 — Мне горячо, — прошептала она.

 — Боже, Касси, если я сейчас не возьму тебя, я лопну.

 — Так что же ты ждешь?

 Ангел засмеялся и снова поцеловал ее.

 Потом отодвинулся, чтобы откинуть с нее одеяло. Касси в нетерпении дернула свою рубашку за ворот, три пуговицы отскочили и покатились по полу. Тем временем он выдернул рубаху из штанов, и пуговицы от нее полетели туда же. Через мгновение Ангел уже вдавливал ее в матрас. Ее руки и ноги обвились вокруг его тела, направляя его как следует, и он оказался в ней, глубоко внутри нее, и Касси тут же ощутила уже знакомую пульсацию, охватывающую ее, он немедленно тоже это почувствовал, и сразу же последовал оргазм, и ее, и его.

 Касси медленно опустила ноги. Кончики пальцев скользнули по грубой коже. Ангел остался, как и был, в сапогах и в штанах. Она хотела было засмеяться, но вдруг почувствовала, что вот-вот расплачется. Боже, как ей была ненавистна реальность, сразу же всплывавшая после того, как страсть прошла. Как ей хотелось, чтобы хоть разочек она задержалась, хоть на некоторое время! Но это было все равно что просить лета в январе. Они были несовместимы — январь и лето. Ее это злило, и сейчас ее злил Ангел. И особенно то, что он даже не снял сапог. И она не замедлила сообщить ему об этом:

 — В следующий раз сними сапоги.

 — Марабелль здесь?

 — Нет.

 — Тогда сниму.

 — Нет, не снимешь. Тебе уже надо уходить.

 — Рано еще, Касси. Все было слишком быстро. Мы сейчас это проделаем еще раз, но теперь помедленнее.

 У нее в животе при этих словах что-то затрепетало, но она подавила возникшее было желание:

 — Ничего мы больше не будем, — с трудом произнесла она. — Ты уйдешь отсюда, пока мама не услышала и не начала палить здесь из револьвера.

 — А где она?

 — В соседней комнате.

 — Тогда нам нужно вести себя потише, верно?

 — Ангел...

 И опять его рот заставил ее замолчать, перекрыл ей дыхание, маня ее, увлекая за собой... Нет, нельзя, не надо!.. Но сил сопротивляться почти не было. Касси ничего не могла с собой поделать. Слишком соскучилась по нему, слишком его хотела, чтобы прислушиваться к голосу рассудка. И еще ее все это время, пока его не было рядом, преследовала мысль, что ей никогда снова не ощутить прикосновения его рук. И сейчас эти руки разрушали остатки ее сопротивления. Вот одна медленно скользнула по ее груди и вниз, по животу... Ее тело покрылось гусиной кожей, соски напряглись, стали твердыми. Она только что испытала невероятный взрыв наслаждения, какой только можно вообразить, но тело вновь горело от нетерпения испытать его снова и снова. Ангел нисколько не подталкивал ее к этому. Как он и хотел, на этот раз все было очень медленно.

 Когда все кончилось, Касси была уверена, что теперь он знает ее тело лучше ее самой. Он не пропустил ни единого уголка, он даже перевернул ее на живот и проложил языком дорожку вдоль всей спины. Зубами он прихватил ее за ягодицы, она хихикнула, потому что это напомнило ей об одной из штучек Марабелль. Его язык кружил у нее под коленками. Девушка представить себе не могла, что у нее на теле столько чувствительных точек. Он нашел их все, путь ему подсказывали ее постанывания и вздрагивания от удовольствия, а его руки стискивали ее снизу, охватывали и гладили все самые чувствительные места...

 Приближался рассвет, когда Ангел наконец насытился ею. Касси была слишком пресыщена, чтобы испытывать еще и злость. Он прав. В первый раз все было слишком быстро. Остальное... Да, Господь не поскупился для этого человека: он так же хорошо знает свое дело в любви, как владеет револьвером.

 Больше всего ей хотелось погрузиться в блаженный сон, но Касси не осмеливалась, пока Ангел еще здесь. Только он, кажется, вовсе никуда не спешил, а у нее не осталось сил заставить его уйти.

 Ангел лежал рядом, заложив руки за голову, закрыв глаза, но Касси знала, что он не спит. На его губах, едва заметная, играла улыбка. Всего секунду она задумалась над этим. Он являл собой картину удовлетворенного мужчины, так почему бы ему не улыбаться? Он добился своего во всем. И она не могла его упрекнуть за это. Ей и самой хотелось улыбаться. Пока опять не вмешается реальность.

 Перед ней снова встала проблема беременности и новая отсрочка развода. Касси и не возражала против этого, если бы не необходимость объясниться с мамой. Тут все будет непросто. Мысль об этом сразу разрушила ее приятное забытье. Но уж если страдать, то, по крайней мере, не в одиночку! И поэтому она быстренько нарушила блаженную дремоту Ангела:

 — Ты знаешь, теперь мне опять придется ждать, прежде чем начинать дело о разводе.

 Он пожал плечами:

 — Всего один месяц.

 Это он хотел развода! Тогда почему он так равнодушен к тому, когда этот развод состоится?

 Но он еще не закончил:

 — Почему ты до сих пор не начала этот бракоразводный процесс?

 — Я была слишком занята.

 Ангел повернулся и посмотрел на нее:

 — Слишком занята, чтобы порвать то, что нас связывает? Надо было найти время, дорогая. А до того у меня остаются некоторые права, которыми я не в силах не воспользоваться, и это нам ничего хорошего не сулит.

 Теперь он говорил раздраженно. Касси продолжала защищаться:

 — Что ты здесь делаешь, Ангел?

 — Послушай, это я тебя должен был об этом спросить, — ответил он. — Почему ты не дома, на своем далеком ранчо, где я не мог бы до тебя добраться?

 Однако ему удалось добраться до нее сегодня ночью. Кстати, как это ему удалось?

 — Еще один вопрос. Как ты пробрался в мою комнату?

 — Сначала ответь на мои вопросы, Касси.

 — Почему?

 — Потому что до последнего времени я был старше и сильнее тебя... и потом — сначала жена отвечает мужу, а не наоборот!

 Касси пришелся не по нраву его самодовольный тон:

 — Где ты слышал такую ерунду?

 — А что, не так?

 — Во всех семьях, которые я знаю, а особенно в моей, не так.

 — Ты говоришь о своей маме, но ты на нее совсем не похожа.

 — Я могла бы быть похожа, если бы больше работала мозгами!

 В ответ он усмехнулся и слегка щелкнул ее по носу:

 — Ты так и не научилась врать!

 Касси стиснула зубы:

 — До сих пор ты видел, как я веду себя с людьми, перед которыми виновата. Но ты не видел, что бывает с теми, кто виноват передо мной.

 — Вроде меня, Касси? — тихо спросил он.

 Она почувствовала, как загораются щеки:

 — Если бы я почувствовала, что ты ведешь себя со мной не так, как следует, то я уж что-нибудь предприняла бы.

 — Например?

 — Тебе не понравится, если я скажу то, что вертится на языке, так что лучше дай минутку подумать.

 Ангел рассмеялся:

 — Допускаю, что ты полагаешь, будто можешь быть такой же властной и грозной, как твоя мама. Так что давай на этот раз обойдемся без всех этих штучек. Все равно я тебя переиграю. Я могу даже просидеть здесь до прихода твоей матери.

 Касси открыла было рот, чтобы заявить, что не поддастся запугиванию, но, подумав, решила не делать этого. Ей не хотелось стать свидетелем того, как он и мама снова сцепятся. А ведь Ангел достаточно упрям, чтобы довести до этого.

 — На какой вопрос ты хотел получить ответ? — спросила она с деланной любезностью.

 Выражение его лица внезапно изменилось, игривость как рукой сняло:

 — Почему ты не дома, где тебе уже давно пора быть?

 — Когда мама хочет отправиться за покупками, мы отправляемся за покупками, — объяснила девушка, пожав плечами.

 — В разгар зимы?

 — Она решила, что, коль скоро мы и так забрались далеко от дома, маленькое путешествие не повредит.

 — И это она выбрала Сент-Луис?

 — Нет, выбирала я...

 — Так я и думал. А теперь мне хочется знать, каким образом я попал в первые ряды тех, в чьи дела ты суешь свой нос?

 — Ты о чем это? — спросила она настороженно.

 — Ты знаешь прекрасно, о чем я.

 Касси села, раскрыв широко глаза в изумлении. Откуда он узнал? Это же просто невозможно!

 — Как ты узнал?

 — Твой детектив решил, что я могу дать ему больше фактов, чем ты, и поэтому нанес мне визит сегодня ночью.

 — Это потрясающий человек, — в ошеломлении сказала она. — Найти тебя в таком большом городе, когда он даже не знал, что ты здесь...

 — Он знал, — угрюмо прервал ее Ангел. — Мы приехали одним поездом.

 — Вот как, — сказала она упавшим голосом. — Но все же...

 — Прекрати, — перебил Ангел. — Для чего ты его наняла?

 — Мне показалось, что ты уже не хочешь искать своих родителей.

 — Но и ты вовсе не обязана это делать! Мне не нужны одолжения!

 — А я считала, что обязана это сделать.

 — С чего бы это? — спросил он решительно. — Или ты уже забыла, чего я тебя лишил?

 — Нет, — тихо сказала она, и ее щеки снова запылали. — Но ты забыл о том, что сделал для моих родителей. В ту ночь, когда ты закрыл их в амбаре, они помирились... по крайней мере, они теперь снова разговаривают друг с другом.

 Ангел фыркнул. Спорить, кто кому что должен, было бесполезно.

 — Хорошо, я скажу так. Я не желаю, чтобы ты нанимала сыщиков расследовать мои дела, посему я взял на себя смелость нанять Керби сам.

 Она возмутилась:

 — Это еще для чего?

 — Я только хочу знать, кто мои родители. Для этого я сюда и приехал. Но сделаю я это сам. На этом разговор прекращаем. Он теперь работает на меня, а не на тебя.

 Ее глаза сузились от гнева:

 — Мне очень не нравится твое высокомерие, Ангел.

 — Ничем не могу помочь.

 — Что означает твое «хочу знать, кто они»? Когда ты найдешь их, ты ведь увидишься с ними, не так ли?

 — Нет.

 Ответ настолько поразил ее, что она совсем забыла о раздражении, которое чувствовала по отношению к нему:

 — Почему же?!

 — Потому что мы с ними чужие. Я не помню своего отца и с трудом припоминаю мать. Сомневаюсь, что мне удастся ее узнать. И не она меня воспитывала.

 — Она растила тебя пять или шесть лет.

 — А потом потеряла.

 В его голосе она отчетливо и ясно услышала горечь.

 — Ты винишь ее за это? Старик утащил тебя в горы, где никто не мог тебя найти. Твоя мама, наверное, была вне себя от горя...

 — Откуда ты знаешь...

 — А ты откуда знаешь, что нет? — в свою очередь прервала она его. — Надо просто выяснить, вот и все! Кому от этого будет хуже? Ты хоть сообщишь ей, что ты жив? После стольких лет разлуки!.. Скорее всего, она думает, что ты умер!

 — Ты опять лезешь не в свое дело, Касси, — сказал он резким предостерегающим тоном. — Это не твоя забота.

 — Ты совершенно прав, — холодно ответила она. Ее вновь охватило раздражение. — А спальня эта не твоя, так почему бы тебе не убраться отсюда?

 — Наконец я услышал предложение, с которым с радостью соглашаюсь! — выпалил он сердито, откинул одеяло и вскочил. — Но позволь и мне сказать тебе кое-что. Уезжай домой, если не хочешь, чтобы я снова воспользовался запасным ключом от этой комнаты.

 — Не беспокойся, утром меня здесь не будет, — заверила его Касси.

 — Так уже утро.

 — Тогда в полдень.

 — Отлично, — сказал Ангел и, нагнувшись, неожиданно крепко ее поцеловал, потом схватил свои вещи и вышел.

 Касси уставилась на черную бандану, которую он в спешке забыл на кровати. Она взяла платок и поднесла к губам, еще влажным от его поцелуя.

 Опять он на нее рассердился! Опять все то же самое! По неизвестной причине судьба все время разводила их именно так. Но тогда почему он ее поцеловал, хотя и был зол? Он сделал это не думая, как будто по давно сложившейся привычке, так, словно это произошло помимо его воли. Да, поди пойми такого человека! Никакой жизни на это не хватит!