• Вайоминг, #3

Глава 18

 

 В воскресенье поднялся ветер, достаточно сильный, чтобы заставить Касси весь день просидеть дома. Да это было и к лучшему: посещения церкви стали в последнее время сплошным мучением — ведь все бывшие друзья перестали разговаривать с ней. Дженни тоже не показывалась в церкви с тех пор, как ее разлучили с возлюбленным. После того, что Бак рассказал Ангелу про свою сестру, Касси решила, что та просто не может сдержать слез хотя бы на время, необходимое для посещения церкви.

 Касси была рада передышке — она надеялось как-то привести в порядок свои чувства. Девушка сердилась на Ангела — тот потребовал, чтобы она не покидала поместья: он, видите ли, не может сопровождать ее. Хуже того, он сообщил ей, что не сможет помочь ей, если она будет находиться вне поля его зрения. Это тоже пришлось не по вкусу Касси, но он был так раздражен, что она решила не противоречить ему.

 Ангел лежал в постели уже второй день. Когда Касси заглянула к нему в комнату, он пребывал в таком отвратительном настроении, что она не решилась заговорить с ним и поспешила удалиться. Правда, через некоторое время прислала к нему Мануэля с обедом.

 Но когда Ангел не вышел к завтраку и на третий день, Касси начала беспокоиться: не получил ли он каких-нибудь серьезных повреждений, о которых умолчал? Постучав в дверь его комнаты и услышав приглашение войти, она открыла дверь и увидела его совершенно одетым; более того, он тренировался — выхватывал револьвер из кобуры. При ее появлении Ангел не прервал свое занятие, поэтому Касси терпеливо ждала, когда он соизволит обратить на нее внимание. Он опускал револьвер в кобуру и снова вытаскивал его, сопровождая эти упражнения ругательствами. Наконец взглянул на нее:

 — Ну что?

 Ей следовало бы развернуться и выйти из комнаты, не произнося ни слова, но вместо этого Касси спросила:

 — Она сломана?

 — Что?

 — Ваша рука.

 — Нет, просто разбиты костяшки пальцев. У Маккейли челюсть словно каменная.

 Она проигнорировала его замечание насчет «каменной челюсти».

 — Разве не лучше дать руке зажить, прежде чем давать ей нагрузку?

 — Это при таких-то соседях, как у вас? Раздраженный тон Ангела лишь подтверждал то, что этот человек по-прежнему находится в скверном расположении духа.

 — Они ведут себя довольно тихо с тех пор, как вы поговорили с одними, а я побеседовала с другими, — по крайней мере они оставили меня в покое.

 Он бросил на нее столь мрачный взгляд, что она поспешила добавить:

 — Ведь я же просила вас никого не убивать.

 — Я и не собираюсь никого убивать, но вы по-прежнему нуждаетесь в защите. А я не могу обеспечить вашу безопасность, отложив оружие.

 — Ну, не знаю. Мейбл Кох — одна из самых известных сплетниц в Коулли — уже вчера перестала трезвонить о том, что вы победили в драке с Морганом. Так что я больше не беспокоюсь об этом. В общем, мне кажется, вы прекрасно обходитесь и без револьвера.

 Ее беззаботный тон привел его в еще более скверное настроение.

 — Я больше не намерен встречаться с кем-либо из Маккейли без револьвера в руке. Одного раза для меня вполне достаточно. Думаю, его родня вовсе не в восторге от исхода нашей драки. Поэтому жду от этой семейки новых неприятностей. Вопрос лишь в том, что именно придумают ваши соседи.

 Касси нахмурилась:

 — Ну, если вы уж упомянули об этом, то, наверное, вы правы. Маккейли-старший всегда гордился тем, что никто в округе не может побить ни одного из его сыновей. И меня очень удивляет, что Фрейзер до сих пор не пришел с известием, что его папаша рвет и мечет. Маккейли-старший всегда был скор на расправу. Я думала, что умру от страха, когда в первый раз увидела его в ярости. Но, как и Фрейзер, он любит выпустить пар.

 — Не имеет значения, поскольку я все равно еще какое-то время не смогу покинуть ранчо.

 — И все это время я должна сидеть тут?

 — Касси…

 Она отмахнулась:

 — Ладно, не важно. Мне кажется, ваша левая рука тоже не совсем в порядке…

 — Смогу попасть куда захочу, но выхватываю револьвер пока еще недостаточно быстро.

 — Тогда в чем проблема? Ведь вы больше не собираетесь участвовать в схватках, в которых требуется действовать молниеносно?

 — Когда доходит до дела, выбор предоставляется редко, — проворчал Ангел. — Так что оставайтесь дома, я настаиваю на этом.

 Она посмотрела на него вызывающе:

 — Не понимаю, почему я вообще с вами разговариваю. Вы не только раздражаете…

 Касси собралась сказать что-то не очень лестное для Ангела, но он перебил ее:

 — Вы пришли сюда с каким-то определенным намерением или просто чтобы позлить меня?

 Щеки Касси порозовели, став почти одного цвета с блузкой.

 — Я просто беспоко… нет, ничего. Это уже не имеет значения.

 Касси повернулась, чтобы уйти. Он окликнул ее, когда она была уже у самой двери. В его голосе звучала неуверенность.

 — Не должен ли я… еще раз извиниться перед вами? Она гордо приподняла подбородок:

 — За то, что вы мне сейчас наговорили, — определенно.

 — К черту сейчас. Я имею в виду… ту ночь. Касси посмотрела на него с недоверием.

 — Вы не помните? — спросил он.

 — Что именно я должна помнить? Такой вопрос предполагал множество вариантов ответа, поэтому на лице Ангела отразилось смущение.

 — Сказать по правде… — заговорила Касси, чтобы нарушить неловкое молчание. Потом вдруг отчеканила:

 — Нет, ничего.

 Попытки вспомнить, что он позволил себе с Касси прошлой ночью, едва не свели его с ума, потому что в памяти осталось только то, как он откупорил бутылку виски, которую дал ему бармен, чтобы по дороге домой не так болело избитое тело. И ему совершенно не хотелось извиняться, особенно за то, в чем в первую очередь была виновата сама Касси. Если бы только она перестала хорошеть с каждым днем…

 Ангелу чертовски хотелось объясниться с ней. Даже сейчас, когда он злился на нее, вспоминая о ее быкоподобном экс-обожателе, ему хотелось заключить ее в объятия и поцеловать. Но имелся целый ряд причин, которые заставляли его сдерживать бушующую страсть. Ему становилось все труднее владеть собой. И от этого настроение еще больше портилось.

 — Вам пора бы прекратить это, Касси, — медленно проговорил он, приближаясь к ней.

 Она попятилась и остановилась, упершись спиной в дверь.

 — Что именно?

 — Приходить ко мне без всякой причины. Страх Касси уступил место раздражению.

 — Но у меня имелась причина. Я наивно полагала, что вы, возможно, серьезно ранены.

 Ангел приблизился к ней вплотную. На лице ее появилось недоуменное выражение, и он услышал судорожный вдох, когда его ладони легли ей на щеки. Он не смог удержаться от искушения коснуться пальцами ее губ — они были такие мягкие, пухлые… Ему захотелось приникнуть к этим губам своими губами, хотелось целовать их — и целовать ее грудь… Черт возьми, он был бы просто счастлив, если бы мог покрыть поцелуями каждый дюйм ее тела. Как жаль, что она не позволит ему сделать это.

 Заметив ее смущение, он все же проговорил:

 — Вы беспокоились, Касси? О таком закоренелом убийце, как я? Весьма тронут.

 Касси совершенно перестала понимать, что происходит. Только что они обменивались колкостями — и вот теперь он завораживает ее своим чуть хрипловатым от волнения голосом.

 Глядя в глаза Ангела, потрясенная происходящим, Касси все же отмечала, что он отнюдь не выглядит как человек, которого тронула ее забота. Во взгляде его отчетливо сквозил голод, и взгляд этот не предвещал ничего хорошего.

 Она должна была одернуть его. Губы Ангела медленно приближались к ее губам — он явно давал ей время и возможность остановить его, но она, казалось, забыла все слова, которыми могла предотвратить неизбежное. Более того, все мысли о долге отошли для нее на второй план, на первом же оказалось нетерпение. Одно только предвкушение того, что она снова ощутит вкус его губ, привело ее в восторг.

 Касси затаила дыхание, колени ее задрожали, она едва держалась на ногах. Чтобы устоять, она попыталась упереться руками в дверь, но, не найдя опоры, обняла Ангела за плечи. В следующее мгновение он впился губами в ее уста: она почувствовала, что ее нижняя губа оказалась у него во рту.

 Протестующий крик замер у нее в горле, так и не вырвавшись; пальцы ее судорожно впились в его плечи. Похоже, он понял ее состояние, потому что подался вперед и прижал ее к двери, не давая упасть. И снова она ощутила вкус его губ. Потом язык его проник в ее рот, и она — уже с готовностью — приоткрыла губы.

 И тотчас же Касси захлестнула горячая волна, пробудившая в ней чувства и желания, пока еще ей неведомые. Среди этих чувств был и страх, потому что она не могла справиться с теми чувствами, которые охватили ее. Он застонал, и она вдруг поняла, что поднимается в воздух; ноги ее потеряли опору, грудь оказалась прижатой к его груди, а в поцелуях его появилась такая страсть, какую она и представить себе не могла.

 Это было так неожиданно, что страх ее перерос в панику. Касси уперлась ладонями в грудь Ангела и оттолкнула его. Он сразу же отстранился и позволил ей высвободиться. Она снова привалилась спиной к двери, пытаясь отдышаться. Ангел долго не отрываясь смотрел на нее, и она поняла, что он борется с каким-то очень сильным, пожалуй, даже неподвластным ему чувством. Касси затаила дыхание, ожидая исхода этой борьбы; и она совершенно не была уверена, что желает победы Ангелу.

 Наконец он произнес:

 — Я не прошу у вас прощения за то, что произошло. Если вы еще раз появитесь в моей комнате, я буду думать, что вы хотите, чтобы я довел дело до конца, и, черт меня побери, так я и сделаю!

 Касси даже не попыталась притвориться, что не понимает его слов. Несколько секунд она дрожащими руками сражалась с непослушной ручкой двери; когда же наконец ей удалось распахнуть дверь, она в ужасе выскочила из комнаты.

 Еще несколько мгновений Ангел стоял, глядя ей вслед. Потом в сердцах ударил в дверь кулаком и выругался, ощутив боль в разбитых костяшках пальцев. Но боль эта была сущим пустяком по сравнению с тем, что тревожило его.

 Почему он позволял ей так возбуждать его? Хотя что значит — позволял ей? Черт возьми, да он просто ничего не мог с этим поделать! Слишком уж она чопорная, эта мисс Кассандра Стюарт. Но он перевоспитает ее, если задержится здесь еще на какое-то время.