• Кардиния, #2

Глава 28

 

 Александра пошла на компромисс. Она была готова к назначенному часу, зато надела свой обычный костюм, а для Василия придумала правдоподобное объяснение и надеялась, что сумеет его убедить. Как только граф появился, она, не дожидаясь, пока его лицо станет совсем уж мрачным, сама пошла в атаку.

 — Это все ты виноват. Петровский, — говорила Алин намеренно укоризненным тоном. — У меня не было времени как следует уложить вещи, и неудивительно, что все мои платья испорчены. Даже твоя мать возмутилась, когда я рассказала, как ты торопил меня и оставил на сборы всего одну ночь. Ты должен обеспечить меня новым гардеробом.

 Та часть ее речи, когда Алин упомянула, что пожаловалась графине, была секретной и специально разработанной тактикой, и она достигла цели. — Василий покраснел. Как же он не подумал, что прямота Александры дойдет до такой степени, что его возмутительное поведение во время поездки тоже откроется?

 Если бы она действовала сознательно, то запросто перетянула бы Марию на свою сторону, и, если бы это произошла, он оказался бы вне игры.

 Нет, Александра, по-видимому, хотела другого. Поэтому Василий откликнулся только на ее требование по поводу одежды:

 — Если ты думала, что я начну упираться и откажусь купить тебе все необходимое, должен тебя разочаровать. Для меня это будет удовольствием. Что же касается сегодняшнего визита, может быть, у моей матери найдется что-нибудь подходящее для тебя?..

 Ее брови поползли вверх, и Василий поспешил извиниться:

 — Нет-нет, я думаю, ваши размеры не совпадают.

 Потом он взял себя в руки и огрызнулся:

 — Черт возьми, Алин! Чему ты радуешься? Ты все равно поедешь во дворец, королева уже ждет тебя.

 — Я так и думала.

 — А если ты хотела опозорить меня, то ошиблась! — воскликнул он, увлекая ее на улицу. — Зато тебе будет стыдно, потому что все будут пялиться на твой дурацкий балахон. А что касается меня, то мне ты нравишься в любой одежде.

 Василий не собирался этого говорить и сам удивился, как у него вырвались эти слова. И так как Алин, казалось, была смущена этим признанием больше чем он сам, до самого дворца они молчали.

 Правда, путь был недолгим: резиденция короля находилась всего в нескольких кварталах.

 . Александре приходилось бывать на приемах в царских апартаментах в Санкт-Петербурге, но она оказалась неподготовленной к кардинской роскоши.

 Трехэтажный дворец занимал целую площадь, и на одних только статуях и рамах картин, было больше золотой чеканки, чем Александра могла вообразить. Мраморный пол, украшенные бархатными и шелковыми портьерами окна, огромные многоярусные светильники из чистого хрусталя — во всем чувствовалась спокойная элегантность и отменный вкус, вопреки русской тяге к кричащей роскоши и великолепию.

 Все было бы не так уж скверно, если бы бесконечные переходы и коридоры оказались пустыми, но куда там!

 Кроме слуг в ливреях, стоящих у каждой двери, повсюду толпились бесчисленные придворные: они входили и выходили, собирались группами и болтали, все разряженные в пух и перья, все в самых изысканных туалетах; И, как казалось Александре, каждый провожал ее глазами с жадным любопытством или неприкрытым презрением.

 Но и это было бы еще ничего, если бы дамы с такой радостью не приветствовали Василия. А многие из них вели себя с той недопустимой фамильярностью, которая свидетельствовала об их весьма близких отношениях в прошлом. Поначалу Александра еще кое-как сдерживалась, потому что граф быстро избавлялся от своих поклонниц, говоря, что они спешат к королеве, но когда очередная дама сделала явную попытку задержать Василия, Александра вклинилась между ними со словами:

 — Он скоро женится, мадам; Не могу запретить вам разговаривать, но советую отныне держать руки подальше от графа, какими бы достойными ни были ваши намерения.

 Дама застыла в изумлении, Василий потащил Александру прочь, прежде чем она успела закончить свою тираду.

 — А я-то думал, ты будешь вести себя прилично, — сказал он.

 — Пусть сначала они научатся делать то же самое.

 — Теперь, наверное, ты скажешь, что трогать меня имеешь право только ты.

 — Я вижу, мы понимаем друг друга. «В таком случае, когда же ты этим займешься?» — подумал Василий, а вслух пожаловался:

 — Ты слишком торопишь события, Алин.

 — Я тебя предупредила. Петровский.

 — Я тебя тоже, — напомнил он и с удовольствием отметил, что Александра предпочла промолчать, хотя у нее наверняка был наготове ответ.

 — Кроме того, — добавил он, — тебе придется иметь дело с моей матерью, когда, она об этом услышит. А я могу тебе обещать, что ей это станет известно. Вряд ли, она сочтет ревность уважительной причиной для скандала.

 — Ты прекрасно знаешь, что ревность тут совершенно ни при чем, — сердито возразила Александра.

 — Конечно, но никто этому не поверит, любовь моя, а моя мать — тем более. Она, видишь ли, принадлежит к другому поколению, которое полагает, что жена не должна замечать небольших грешков мужа, а ревность считает проявлением высшей глупости.

 — Я не ревную!

 — Полагаю, тебя слышит большинство окружающих, но все-таки никто этому не поверит.

 — Так кто же торопит события? — проворчала она, стиснув зубы.

 Василий хмыкнул, с удивлением осознав, что Александра явно наслаждается их словесной баталией, вероятно, потому, что они впервые вышли в свет вместе.

 — Я советую тебе быть посдержаннее, Алин. Сейчас ты встретишься с королевой.

 — Благодарю за совет. Вероятно, все кончится тем, что я нанесу ей оскорбление, — ответила она.

 — Мне неприятно это говорить, но твоя одежда уже сама по себе — оскорбление.

 — Черт бы тебя побрал, Петровский!

 — Шш. Мы уже пришли.

 Судя по всему, графу не требовалось, чтобы о нем докладывали, потому что он открыл дверь и вошел прямо в покои, а стражник только молча кивнул ему. И так как Василий по-прежнему крепко держал Александру за руку, у той не было возможности поотстать, чтобы слегка успокоиться.

 В комнате — кстати, не такой большой, как можно было бы ожидать, — Александра увидела трех женщин, одетых в скромные дневные туалеты — правда, высшего качества. Две из них, как предстояло узнать Александре, являлись любимыми фрейлинами королевы, и обе были замужем и любили своих мужей так же сильно, как королева своего Штефана, и Александра, догадавшись, что здесь битвы неуместны, начала успокаиваться.

 Обе дамы всего лишь кивнули Василию и Алин, выходя из комнаты, но Таня, не видевшая графа с момента его возвращения, радостно приветствовала его по-английски и бросилась навстречу с раскрытыми объятиями. У Василия вошло уже в привычку обниматься с королевой при встрече, по тут он вспомнил об Александре и попятился.

 Заметив это, Алин из уважения к королеве сказала по-английски:

 — Ей можно.

 Василий не стал уточнять, что она имеет в виду, но был настолько раздражен, что не удержался и спросил:

 — Почему же ей можно?

 — Потому что она счастлива в браке и не имеет на тебя видов.

 Брови Тани взлетели вверх.

 — Не стоит углубляться, Таня, уверяю тебя. Александра метнула на него сердитый взгляд.

 Таня звонко рассмеялась:

 — А может, и стоит. Ну, ладно, представь нас друг другу.

 Граф подчинился; королева с минуту изучала Александру, а потом сказала:

 — Ты счастливее, чем заслуживаешь, Василий. Она красива.

 Это замечание смутило их обоих.

 Василий знал, что Александра красива, но не хотел признавать это в ее присутствии. А она вообще не любила слышать о себе такое.

 Но Таня не обратила на их замешательство ни малейшего внимания:

 — Прошу за мной, я распорядилась о закусках и…

 — Мы уже поели, — сказал Василий настолько поспешно, что брови Тани вновь вопросительно поднялись, а Александра подавила смешок. Увидев, в какой ужас Василий пришел, представив ее за столом в обществе королевы, она решила подразнить его:

 — Собственно говоря…

 — Ты не голодна, Алин, поверь мне, не голодна! — с чувством сказал граф.

 Услышав это, Таня уперла руки в боки и спросила:

 — Что здесь происходит?

 — Ничего, это просто такая интимная шутка, — заверил ее Василий и, чтобы сменить тему, добавил:

 — Должен сказать, что ты выглядишь такой очаровательной пышечкой, не то, что в последний раз, когда я уезжал.

 Эта тема была совершенно беспроигрышной, и у королевы тут же поднялось настроение — она улыбнулась.

 — Да-да, ты заметил? Кстати, я хочу устроить бал в честь Александры, чтобы представить ее…

 — Нет! — в ужасе выкрикнул Василий, а Таня раздраженно поинтересовалась:

 — Почему же нет?

 На сей раз у него не хватило времени придумать достойную отговорку:

 — Потому что Алин воспользуется любым предлогом, чтобы появиться при дворе в таком виде, как сейчас.

 — Не валяй дурака, — фыркнула Таня и поглядела на Александру, но выражение лица девушки не поддавалось истолкованию.

 Поразмыслив минутку, Таня предложила:

 — Василий, почему бы тебе не поискать Штефана? Я думаю, он на плацу, и, насколько я знаю, тебе тоже не помешало бы поупражняться.

 — Это все Лазарь со своим длинным языком, — пробормотал граф, — будто это я выбрал дуэль на кнутах. Кроме того, я не решаюсь оставить вас вдвоем…

 — Беги, Петровский, — холодно перебила Александра. — Я не стану убивать твою королеву, но, если ты скажешь еще хоть одно слово, тебе это не сойдет с рук.

 Василий вздрогнул, понимая, что она права. Он делал все, чтобы не поставить ее в глупое положение, а вместо этого добился как раз обратного.

 Он попытался неловко извиниться:

 — Прости, Таня… боюсь я создал неверное впечатление. На самом деле она очень… — Тут он запнулся, чтобы придумать какой-нибудь комплимент. — ..добра к животным.

 — Ступай! — выкрикнула вконец рассерженная Таня, и Василий с тяжелым вздохом вышел из комнаты.

 Оставшись вдвоем, женщины переглянулись с видом сообщниц. И все же они еще были незнакомы друг с другом, хотя Таня и надеялась изменить это положение. Александра же не решалась взять инициативу на себя и поэтому обратилась к нейтральной теме:

 — Вы очень хорошо говорите по-английски.

 — Я выросла в Америке. Там это обычное дело. А вы?

 — Мой воспитатель настаивал, чтобы я учила оба языка — французский и английский; хотя свой английский я усовершенствовала гораздо позже.

 Таня не заметила легкой заминки на последних словах и откликнулась:

 — От людей, с которыми я работала, я нахваталась французских словечек, хоть этого и недостаточно, чтобы достойно поддерживать беседу. Но я рада, что нам не требуется переводчик. Мне приходится частенько прибегать к его услугам, хотя я стараюсь выучить кардинский. Я полагаю, он очень похож на русский, и вам будет гораздо легче его изучить.

 Александра вовсе не собиралась его изучать, но не сказала об этом, а с любопытством спросила:

 — Вы работали?

 — Разве Василий вам не рассказывал? Я росла в таверне и понятия не имела о Том, кто я такая. Когда Штефан со своими друзьями разыскал меня и начал уверять, что я принцесса из неведомой страны, с рождения обрученная с крон-принцем, я не поверила ни единому слову. Сначала я решила, что это какая-то замысловатая шутка, а когда они стали настаивать на том, чтобы я уехала с ними, я испугалась, что меня собираются продать в какой-нибудь публичный дом. На Миссисипи такое случается.

 Глаза Александры расширились от изумления, и она рассмеялась:

 — В публичный дом? Таня усмехнулась:

 — Звучит, конечно, нелепо, но тогда это казалось мне более правдоподобным, чем брак с королем страны, о которой я никогда не слышала.

 — Понимаю вас. И что же в конце концов вас убедило, что они говорят правду?

 — Уже на корабле, когда мы плыли в Европу, они наконец признались, что король — Штефан, а не Василий. — Таня фыркнула:

 — Это была идея Штефана. С самого начала им пришлось со мной повозиться, и он решил, что я стану сговорчивее, если узнаю, что Василий и есть тот король, за которого мне предстоит выйти замуж.

 — Не понимаю, почему.

 — Я тоже не понимала. Тогда этот человек не внушал мне ничего, кроме отвращения, и казался слишком высокомерным и равнодушным, хотя, должна признаться, теперь я к нему по-настоящему привязалась.

 — Вы хотите сказать, что к его надменности можно привыкнуть? — с сомнением спросила Александра.

 Таня предпочла не отвечать на этот вопрос, решив сначала проверить кое-какие свои Подозрения.

 — Могу ли я спросить вас, почему он не хотел, чтобы вы ели?

 — А вы ему не скажете?

 — Нет, если вы этого не хотите.

 — Очень хорошо. Он не хотел, чтобы вы видели меня за столом. Он считает, что я ем как свинья, — весело сказала Александра, и Таня спросила:

 — А это так?

 — Только, когда он рядом.

 — Кажется, я понимаю. Лазарь рассказывал мне кое-что о вашем путешествии, правда, в основном, о Василии. Вы действительно не хотите выходить за него? Это правда?

 — А вы захотели бы выйти за такого развратника? — задала встречный вопрос Александра. Таня рассмеялась:

 — Согласна, граф иногда позволяет себе лишнее, но он слишком красив, и женщины теряют голову. Я как раз собиралась предупредить придворных дам, что он теперь не свободен.

 — Ну, это избавит меня от необходимости отрезать уши, — фыркнула Александра. Недоумение Тани граничило с испугом:

 — Лазарь упоминал об этом, но он говорил, что это только слова. А вы и в самом деле резали?

 — Нет, но все предпочитают не рисковать. Таня снова рассмеялась:

 — Да, понятно. Но, знаете ли, Василий всегда был таким, какой есть, и вел свободную жизнь. А вы, как я понимаю, при первой же встрече сказали ему, что не хотите за него замуж, так с чего же ему менять свой образ жизни?

 — Но я узнала об этой дурацкой помолвке всего за несколько часов до нашей встречи.

 — Вы шутите!

 — Вовсе нет, — возразила Александра, вновь переживая отвращение, которое испытала тогда. — Мой отец умеет хранить секреты. Он боялся, что я сбегу, если меня предупредить заранее, и весьма вероятно, что так оно бы и случилось, учитывая мою ярость в тот момент.

 — И это единственная причина, почему вы не хотели за Василия замуж? Ваш гнев? — мягко спросила Таня.

 — Нет, но я предпочла бы не обсуждать другую причину.

 Александра покраснела, представив, как Таня отреагирует на сообщение о том, что она семь лет ждала, чтобы мужчина сделал ей предложение.

 — Тогда забудем об этом. Но я привязана к Василию и поэтому должна спросить. Вы по-прежнему не питаете к нему никаких теплых чувств?

 Александра не знала, что ответить, принимая во внимание то, что эта женщина была другом графа.

 — Совсем недавно я поняла, что, возможно, он и обладает кое-какими достоинствами, но редко их обнаруживает. Впрочем, мои чувства к нему не имеют никакого значения. Вы сами сказали, что он бывает высокомерным и невыносимым, а я не видела его другим. Я никогда не смогла бы ужиться с таким человеком.

 — А как ему ужиться с вами, с такой, как вы сейчас?

 Александра покраснела:

 — Возможно, я и притворяюсь, но лишь затем, чтобы облегчить ему наш разрыв, потому что не могу взять инициативу на себя.

 При этих словах у Тани возникли сомнения, не стоит ли ей объяснить Александре, каков Василий в действительности.

 Кое-что в рассказах Лазаря удивило Таню — например, то, что Василий бессознательно называл Александру «моя» и сначала просил Лазаря соблазнить ее, а потом проявил явные признаки ревности и велел Лазарю забыть об этом! Все это напоминало чувство, отнюдь не похожее на равнодушие, во всяком случае, в понимании Тани.

 — А вы бы удивились, если бы узнали, что Василий делал то же самое, то и вы?

 — Что Вы имеете в виду?

 — Он старался скрыть от вас свой истинный облик. Действительно, в свое время он внушал мне отвращение, но, должна признаться, он тогда старался предстать передо мной в самом невыгодном свете и делал это намеренно.

 — Зачем?

 — Потому что почти все женщины влюбляются в него с первого взгляда — все дело в его лице, — и он опасался, что со мной произойдет то же самое, а ведь я должна была стать женою Штефана, а не его. Видите ли, он очень любит Штефана. Они привязаны друг к другу, скорее, как братья, а не как кузены, и Василий готов на все, чтобы обеспечить счастье Штефана, не говоря уж о такой малости, как отвратительное поведение. Вот он и корчил тогда какого-то надменного осла, а на самом деле он вовсе не такой.

 Александра притихла:

 — Не такой?

 — Вовсе нет, только, может быть, чуточку надменен. Возможно, даже, очень надменен. Но это уж у него наследственное. Конечно, эта его дьявольская манера все высмеивать порой невыносима, но она искупается преданностью и верностью долгу.

 — Какому долгу? Он ведь не более, чем…

 — Он личный телохранитель короля, один из его элитных гвардейцев и владеет многими видами оружия, в чем вы можете убедиться сами, если пожелаете до отъезда прогуляться на плац. Знаете, — Таня на минуту задумалась, — при первой нашей встрече я Василию тоже не понравилась. Он считал, что я не гожусь для Штефана. Но, когда я пыталась сбежать, он не позволил мне. «Долг прежде всего» — так он сказал, и для него это не пустой звук. Есть и еще кое-что, чего вы, возможно, не знаете, — когда Василий не хочет показаться отвратительным, он неописуемо обаятелен.

 — Вы правы, я этого не знаю, — сказала Александра невыразительным тоном.

 — Пожалуйста, не огорчайтесь из-за того, что я вам рассказала.

 — Я и не огорчаюсь, — возразила Александра, но тон ее был несколько неестественным.

 — Если Василий показал себя хуже, чем он есть, то лишь потому, что не хотел жениться. Он был ужасно удручен, когда узнал о помолвке, и отправился в Россию, чтобы…

 — Избавиться от меня.

 Таня вздрогнула:

 — Он вам так сказал?

 — По крайней мере, в этом отношении он был, совершенно честен.

 — Но, видите ли, сейчас я не уверена, что он по-прежнему так думает. Ради вас он продолжает играть свою роль и никак не может с ней расстаться — так же, как и вы, впрочем.

 Александра вовсе не была так уж уверена, что Василий играет роль, но, даже если и так, дело от этого только хуже.

 Он настолько не хотел жениться, что должен был притворяться, как, впрочем, и она. А что произойдет, если она перестанет притворяться? Будет ли это иметь какое-нибудь значение? Вряд ли, ведь он был настроен против брака еще до их знакомства, и, хотя Таня в этом не уверена, уж она-то знает, что он по-прежнему не хочет жениться. Кроме того, он развратник. Даже королева не стала это оспаривать. Боже мой, да она просто сошла с ума, раз думает об этом!

 — Возможно, Василий, и полон добродетелей, о которых я не знаю, — сказала Александра, — но все же он развратник!

 — Да, это так, и останется им, пока не полюбит по-настоящему.