Глава тридцать третья

 – Англичанка? – воскликнула Алана. – И ты ни разу не сказал мне об этом?

 – Только что сказал, – весело возразил Кристоф.

 – Тогда ты наполовину англичанин!

 – Только на четверть. Моя мать была наполовину англичанкой, хотя, слыша ее безупречный лубинийский язык, никто бы не заподозрил.

 – Бьюсь об заклад, что ты тоже знаешь английский, разве нет?

 – В совершенстве. – Он пощекотал ее подбородок и рассмеялся, когда она отбросила его руку. – Я не мог сказать, потому что ты находилась под подозрением. Теперь уже нет.

 – То есть теперь ты можешь быть честен со мной? Чертовски поздно! – вспылила она. Но былые обиды длились недолго, потому что очень скоро верх взяло любопытство. – Как это произошло?

 Он насмешливо фыркнул:

 – Думаю, обычным образом.

 – Ты прекрасно понимаешь, о чем я.

 – Моя бабка-англичанка была художницей. Живопись была ее призванием, но она оставалась недовольна своими способностями. Ее сумел вдохновить один австрийский художник, но он пробыл в Англии недолго. Ее брались учить английские живописцы, но она уже превосходила их в мастерстве. Поэтому, еще до того как она достигла совершеннолетия, она уговорила мать взять ее в путешествие по Австрии, надеясь найти там старого учителя. Моя прабабка не возражала. Ее единственное условие состояло в том, что они вернутся в Англию к назначенной свадьбе.

 – Так она была помолвлена?

 – Да. Но, находясь в Австрии, она влюбилась в молодого человека, оказавшегося лубинийцем, который заканчивал учебу в Вене.

 – Потому что в Лубинии нет школ?

 – Тогда не было. Сейчас есть, хотя своего университета мы до сих пор не имеем. Аристократы выписывают иностранных преподавателей или отправляют своих детей получать образование за границей. Но Фредерик велел построить школы для простолюдинов. Хотя они по большей части пустуют.

 – Значит, он действительно стремится подтолкнуть вас вперед, в девятнадцатый век?

 – Сознаешь ли ты, насколько высокомерно звучит твой вопрос?

 – Ты сам только что сказал, что школы пустуют, что мне, с моей страстью к преподаванию, представляется возмутительным. Ладно, не обращай внимания. Что было с твоей бабушкой дальше?

 – Уверена, что хочешь дослушать? Конец истории не очень-то счастливый.

 Должен быть счастливым, хотя бы в какой-то мере, подумала Алана, раз он на четверть англичанин!

 – Да, – сказала она.

 – Бабушка знала, что мать не позволит ей выйти замуж за молодого лубинийца, поэтому они поженились тайно, прежде чем сообщить об этом. Прабабка была не просто в бешенстве, она отказалась признавать брак, потому что бабушка была еще несовершеннолетней. Кроме того, прежний жених-англичанин был влиятельным графом, брак с которым был предопределен заранее. Поэтому бабушка была увезена в Англию и выдана там замуж за графа.

 – Ваша прабабушка даже не добилась развода для дочери?

 – А зачем ей это было делать, если она считала первый брак незаконным?

 Алана закатила глаза:

 – Но ведь ваша бабушка все еще была несовершеннолетней, разве не так?

 Кристоф пожал плечами:

 – Некоторые считают помолвку такой же ответственной церемонией, как и брак. К их числу относилась и прабабка.

 – А что было потом?

 – Бабушка не знала, что уже носит ребенка. Второй муж понял, что взял в жены не девственницу, когда она пришла к нему в спальню. Он все равно оставил бы ее, уж очень она была красива. Но беременность начала проявляться слишком рано, чтобы он мог выдавать себя за отца ребенка. Он выгнал ее из дома и развелся. Моя бабушка была запятнана позором. Ее мать никогда не простила бы ее, если бы не привязалась так сильно к внучке, когда та родилась.

 – А тот лубиниец никогда не пытался найти ее?

 – Еще как пытался. Он любил ее, и его семья признавала тот брак. Они считали, что бабушка сбежала, и настаивали на том, чтобы законный муж привез ее домой. Но, к несчастью, он так и не нашел ее, потому что прабабка взяла другое имя и увезла семью в загородное поместье, чтобы избежать скандала.

 Алана пожалела, что не остановила Кристофа, когда тот предупредил, чтобы она не ждала счастливого конца.

 – Они так и не воссоединились, да?

 – Да. Восемь лет спустя, после смерти матери, бабушка пыталась найти своего избранника, но было слишком поздно. Он умер годом раньше. Некоторое время она оставалась с его семьей, чтобы они смогли лучше узнать его дочь, но вскоре она вернулась в Лондон. Тем не менее каждое лето она непременно привозила мою маму к родственникам. В один из таких визитов, когда маме было шестнадцать, она встретила моего отца. И уж эта встреча имела счастливый конец.

 – Так твоя мать выросла в Англии?

 – Да.

 – Может, тогда объяснишь, как ты умудрился обзавестись столь неприличными манерами? Женщина, выросшая в Англии, должна была воспитать тебя лучше.

 Кристоф улыбнулся Алане.

 – Так оно и было. В присутствии короля я веду себя, как подобает придворному. Со своими людьми обращаются так, как они того ожидают. А с женщиной…

 – Довольно на эту тему!

 Кристоф поднял брови:

 – Так твое мнение об этой стране по-прежнему не слишком высокое?

 – И вряд ли когда-то улучшится. Я выросла в самой цивилизованной стране мира, как и твоя мать.

 – В таком случае тебе следует спросить, почему она так сильно любит Лубинию. Знаешь, с чего начиналось это государство? Прежде здесь обитали козопасы, их семьи увеличивались с каждым новым поколением, и наконец среди них появился вождь, Грегори Таворис. При поддержке своего племени он стал первым лубинийским королем. Но все мы свободные люди. Здесь, в отличие от твоей страны, никогда не было крепостных, которые мало чем отличаются от рабов.

 Алана вспыхнула от возмущения. Она непременно указала бы, что сравнение даже былой Англии с современной Лубинией не способно выявить каких-либо преимуществ последней, но пуля, просвистевшая мимо уха, заставила ее упасть на пол.