Глава тридцать первая
– Моя мать?!
Это все, что Алане удалось выдавить из себя, и собственный вопрос прозвучал для нее дико. Ошеломленная, она попыталась осознать услышанное, но не смогла. А Кристоф не произнес больше ни слова. Она повернулась к нему, чтобы посмотреть ему в лицо, однако увидела только, как он выходит из комнаты!
– Не смей уходить! – завопила она ему вслед.
Он не остановился.
– Твои мокрые волосы стали причиной неожиданной задержки. А нам нужно спешить, чтобы ночь не застала нас в пути. Внизу гардероба найдешь саквояж. Собери нам сменную одежду. Я вернусь через несколько минут. Будь готова.
Она только собралась высказать ему, чтобы сам складывал свою одежду, но едва успела услышать окончание его фразы, как он уже закрыл за собой дверь. Она бросилась в спальню и поспешно вытащила толстое шерстяное платье, которое носила почти постоянно во время путешествия по Европе, а заодно перчатки, несколько нижних юбок, самые теплые чулки и дорожные ботинки. Одевшись, она набила вещами саквояж и, не тратя времени на прическу, просто связала волосы на макушке и натянула сверху меховую шапку.
После этого она вернулась в гостиную, перебросив через руку свое самое теплое пальто и шинель Кристофа, потому что он вышел в одном мундире. За окнами падал снег. Солнце еще светило, но ощущался мороз, так что пальто и шинель были не лишними.
Неужели они действительно ехали к матери Аланы? Как это могло быть? Алана не знала, что и думать, потому что сказанное Кристофом не имело никакого смысла. Даже сейчас, когда у нее осталось всего несколько минут до его возвращения, она просто застыла перед саквояжем посреди комнаты, бессмысленно глядя в никуда.
Но она встрепенулась, как только распахнулась дверь. Кристоф не стал закрывать ее за собой. Алана увидела стоящую перед входом лошадь и ощутила ледяной ветер. Она подала Кристофу его шинель и взяла свою шубу, лежавшую под ней.
Он выгнул бровь, принимая шинель из ее рук:
– Заботишься обо мне? Уже чувствуешь себя моей женщиной?
Она негодующе фыркнула:
– Просто стараюсь сберечь время, раз нам нужно спешить.
Усмехнувшись, он подхватил сумку и взял ее под руку.
– Моя мысль мне нравится больше. Но пойдем.
Он привел только одну лошадь. Вскочив на нее, он поднял Алану и посадил перед собой боком, со свешенными ногами, вызвав этим ее недовольство.
– Ты не можешь везти меня так в горы. Дороги там покрыты снегом, разве нет? Это тебе не на праздник ехать.
– Именно поэтому я велел запрячь сани. Это недалеко, у городских ворот.
– Сани? Закрытые?
– Нет, но в них будет веселее и безопаснее.
– Мы же замерзнем.
– Вдвоем – нет, – заверил он.
Она не обернулась к нему, чтобы понять, не шутит ли он. И не стала засыпать его вопросами, зная, что ему приходится не только править конем, но и держать ее перед собой.
Они миновали ворота дворца и выехали из города, оставив позади очищенные от снега и льда городские улицы. Все вокруг было покрыто снегом, включая дороги, и не было сомнений в том, что в горах, куда они направлялись, сугробы еще выше, так что сани, предназначенные для подобных путешествий, были правильным выбором – если, конечно, Алана не продрогнет в них до костей.
Минут десять спустя Кристоф помог ей забраться в сани, ожидавшие их снаружи перед большим каретником. Они были такими высокими, что ему пришлось поднять ее вверх. В сани уже была запряжена пара лошадей, по мнению Аланы, достаточно больших, чтобы без особого труда преодолевать снежные заносы. Широкое, устланное мехом сиденье размещалось сзади, а впереди высился облучок кучера, нанятого Кристофом. Изогнутый передний борт саней был достаточно высок, чтобы предохранять пассажиров от встречного ветра, но по бокам борта были намного ниже.
– Неужели мы едем так далеко, что можем не успеть до темноты? – крикнула Алана Кристофу, пока он привязывал коня позади саней.
Он подошел, чтобы сложить у ее ног винтовку, упакованный ею саквояж с вещами и седельную сумку. Она все еще стояла, опасаясь сесть на холодное от снега сиденье.
– Достаточно далеко, так что может понадобиться это, – сказал он, протягивая одеяла, переданные ему из каретного двора. Целый ворох их он сунул Алане.
Она чуть не упала, пытаясь удержать все одеяла, и бросила их на сиденье. Когда он устраивался рядом, она смерила его негодующим взглядом. Он словно бы не заметил этого и расстелил одно одеяло поверх их коленей. Алана предпочла бы отдельное одеяло, вместо того чтобы делить одно на двоих, но больше не могла сдерживать в себе беспокоящие ее вопросы, поэтому не стала отвлекаться на пустяки.
Как только сани тронулись с места, она обратилась к Кристофу:
– Я проявила сверхъестественную выдержку.
– Так и есть, – согласился он.
Покосившись на спину кучера, она наклонилась ближе, чтобы прошептать:
– Мне говорили, что моя мать, королева Эвелина, умерла вскоре после моего рождения. Это правда?
– Можешь не шептать. Я нанял этого кучера именно потому, что он глух. – Когда она снова отодвинулась, он досадливо покачал головой: – Эх, не надо было сразу говорить тебе об этом.
Алана не поддержала шутливый тон.
– Так как же мой вопрос?
– Да, первая жена Фредерика умерла, но не она была твоей матерью. – Он прижал к ее губам палец, не позволяя перебивать себя. – Теперь мы знаем, кто ты. Ты была права, твой опекун Паппи действительно украл тебя из дворцовой детской. Все, что он недавно рассказал тебе, возможно, правда, даже то, что он Растибон, – все, кроме того, чего он не мог знать. В королевской колыбели спала не принцесса. Ты дочь няньки Хельги Энгель, которую он и похитил в ту ночь.
