• Семейство Мэлори, #4

Глава 29

 Андерсоны всегда утверждали, что только Уоррен вспыльчив и неуравновешен. Он единственный в семье отличался горячностью и резкостью. Но в то утро больно было смотреть на Джорджину, так она кипятилась, бегая по городу в поисках своего брата. В пять часов пополудни она колотила изо всех сил в дверь гостиничного номера, уже изнемогая от усталости. Сегодня она была здесь дважды. Трижды в этот день заходила в новую контору и два раза побывала на «Нереусе», но никто из команды не видел брата. Джорджина даже ездила в Найтон-Холл, хотя внутрь и не заглядывала. Там справки наводил Джеймс.

 Муж сопровождал ее целый день. Разумеется, Джорджина не могла его убедить, чтобы он отпустил ее одну на розыски. Эми была членом его семьи, и он собирался лично выпотрошить Уоррена, после того как Джорджина разделается с ним. Он не стал ничего добавлять к сказанному, слишком взбешенный, чтобы говорить. Ездить с ним по городу было сплошной мукой, и если они опять заявились напрасно… Наконец дверь отворилась. Джорджина влетела в комнату, на ходу выкрикивая:

 — Где тебя носит целый день? Уоррен, где она? С первого взгляда было понятно, что Уоррен один, но Джорджина заглянула под кровать и направилась к шкафу.

 Уоррен с улыбкой наблюдал за сестрой.

 — Уверяю тебя, они убирают под кроватью, Джорджина, и окна моют, взгляни.

 — Пожалуйста, без глупостей.

 В гардеробе она обнаружила только вещи. Разгневанная, Джорджина посмотрела брату прямо в глаза.

 — Где Эми? Не делай вид, что ты не помнишь, кто это.

 — Ее здесь нет.

 — Тогда куда ты ее спрятал?

 — Я не видел ее, — ответил Уоррен, — я все сделал, что было в моих силах, и избегал вас. — Затем он взглянул на Джеймса:

 — В чем дело, Мэлори, ты не веришь моему слову?

 Джорджина быстро встала между ними.

 — Уоррен, будь любезен, не заговаривай с ним сейчас, поверь мне, не надо.

 Уоррен и сам почувствовал неладное. Джеймс молчит неспроста, и если речь идет об Эми… Уоррен не на шутку встревожился:

 — Вы хотите сказать, Эми пропала?

 — Да, и, может быть, еще вчера вечером — Почему вчера? Она могла сегодня рано выйти, разве нет?

 — Я тоже так думала, — ответила Джорджина, — но это ни о чем не говорит, она всегда делилась со мной своими планами.

 — Но если она собиралась разыскать меня, то, наверное, промолчала бы?

 — Но она не привыкла молчать. И как я раньше не догадалась? Я считала, что она отправилась искать тебя в твоей новой конторе. Но если ты не видел ее, — она повернулась к мужу, — если она действительно ушла из дому вчера, то, разумеется, отправилась к Элбани: я не говорила ей, что брат переехал.

 Тревога Уоррена с каждой минутой нарастала.

 — Она не знает номера моей комнаты?

 — Помнится, Дрю упоминал его в тот вечер. Да, она его знает. А что?

 — Чан Ятсен у Элбани.

 — Кто?

 — Хозяин вазы, — уточнил Уоррен. Глаза Джорджины широко распахнулись.

 — Тот, кто покушался на твою жизнь?

 — Да, именно, и он путешествует с маленькой армией.

 — Боже милостивый, ты думаешь, Эми попала в его руки?

 — Чан знал, что я там остановился. Конечно, он выяснил, какой номер я занимал, и установил за ним наблюдение. Для него это был единственный выход. Как иначе найти меня в огромном городе? И я уверен, он все еще здесь. Сегодня я все утро провел в доках, пытаясь узнать, на каком корабле он прибыл и здесь ли еще находится. Если Эми наведалась к Элбани вчера вечером, почему они до сих пор молчат? Почему не пришли?

 — Куда? Сюда? Я же сказала тебе, она не знает, где ты остановился, и кроме того…

 — Но она могла послать за тобой. Она знает, что ты сможешь меня найти.

 — Если бы ты позволил мне договорить, то я бы сказала тебе, что Эми этого не сделает. Она любит тебя, Уоррен — Только не сейчас, Джорджи — Очень хорошо, но она не выдаст тебя, особенно если знает, что это грозит тебе опасностью.

 — Даже ценой собственной жизни? Тут в разговор вмешался Джеймс. Он спросил на удивление спокойным голосом:

 — Ее жизнь в опасности?

 — Возможно Ятсен не станет церемониться, если ему что-нибудь нужно. Он все средства перепробует. Боже, я должен был знать, что он не отступится.

 — Тебе еще кое-что надо знать, если с ней что-нибудь случится, — с угрозой произнес Джеймс.

 — Мэлори, я не думаю, что вам следует сильно волноваться. Им нужен я. Не сомневаюсь, что они отпустят Эми, как только получат меня.

 — Мне доставит огромное удовольствие в таком случае вручить им тебя. Когда мы едем?

 — Мы? Вряд ли тебе следует вмешиваться.

 — Ну нет, я не собираюсь оставаться в стороне.

 — Если ты внимательно слушал, Джеймс, — вмешалась взволнованная Джорджина, — то, надеюсь, уяснил, что Уоррен здесь ни при чем. Ты бы лучше думал над тем, как ему помочь, а не искал бы здесь виноватых.

 — Я точно знаю, кто виноват, Джордж, мне не надо искать.

 — Ты невозможен, — фыркнула Джорджина.

 — Я слышал это не раз, — заявил Джеймс в ответ. Уоррен, однако, разделял мнение зятя. Как будто он не знал, что Эми может прийти! Решение поменять отель созрело именно после слов девушки, а не после встречи с китайцами. Появись он на Беркли-сквер вовремя, этого бы не случилось. Но он боялся самого себя, знал, что не устоит перед девушкой, если увидит ее. И он не появлялся в доме сестры, боясь собственных желаний, называя это обыкновенной проснувшейся похотью. Но нет, похоть не имела ничего общего с тем страхом за нее, который он испытывал сейчас.

 Двадцать минут спустя Уоррен и Джеймс входили к Эл-бани, оставив Джорджину в экипаже. Через несколько минут в вестибюль спустился Ли Лян, вызванный запиской.

 Уоррен его помнил по своим посещениям дворца Чана в окрестностях Кантона. Поговаривали, что правитель и сам прекрасно говорит по-английски, но использует переводчиков вроде Ли Ляна, чтобы не унижаться.

 Ли Лян поклонился:

 — Мы ожидали вас, капитан. Следуйте за мной. Уоррен не сдвинулся с места.

 — Сначала то, что я хочу услышать.

 Ли Лян не стал отпираться, а сразу ответил:

 — Она пока здорова. Мы не ошиблись, рассчитывая, что исчезновение девушки сыграет свою роль. — Мельком взглянув на Джеймса, он добавил:

 — Ваш друг должен остаться здесь.

 — Я не его друг, — ответил Джеймс, — и здесь не останусь.

 Ли Лян, казалось, был готов рассмеяться.

 — Вы позвали на помощь врага?

 — Это дядя девушки.

 — А, это ваш зять?

 Задав этот вопрос, Ли Лян лишний раз подтвердил, что девушка у них в руках.

 — Не имеет значения, — ответил Уоррен. — Он здесь, чтобы увезти ее домой.

 — Это зависит от вас, — сказал Ли.

 — Вы имеете в виду, от воли Чана? — с горечью сказал Уоррен.

 Ли Лян только улыбнулся в ответ и отошел. Уоррен со скрежетом зубовным последовал за ним. Джеймс сказал вслед Ли Ляну:

 — Скрытный парень. Уоррен отозвался:

 — Чан говорит его устами. Я бы советовал тебе держать рот на замке и предоставить переговоры мне. Я знаю этих китайцев. В некотором смысле они еще живут средневековьем. И чего они на самом деле не любят, так это снисходительности. А у тебя ее хоть отбавляй.

 Тут Ли остановился перед дверью номера, в котором раньше жил Уоррен. Этому не стоило удивляться. Эми угодила в ловушку.

 — А вы неплохо подготовились. Лян пожал плечами:

 — К несчастью, ваши вещи уже были вынесены, когда мы прибыли сюда.

 — Я не привык медлить.

 — Боюсь, на этот раз вы едва ли окажетесь в выигрыше.

 — Если это угроза девушке, се дядя вряд ли будет счастлив.

 Уоррен и Джеймс были в явном меньшинстве, а когда Ли открыл дверь, они увидели комнату, наводненную телохранителями. Если бы хоть на минуту остаться наедине с Ляном, он бы показал ему, где раки зимуют.

 — Кто-нибудь уже говорил тебе, Лян, что ты напыщенный осел? — небрежно осведомился Уоррен.

 — Вы, кажется, когда-то.

 — Доложи обо мне поскорее.

 Китаец кивнул и вошел. Как только за ним закрылась дверь, Джеймс поинтересовался:

 — Они действительно угрожают Эми?

 — Дело, разумеется, не из простых. Это главный их козырь, и они не станут рисковать, пока не заставят меня им помогать.

 Дверь снова отворилась, и они замолкли на полуслове. Один из телохранителей поклонился, приглашая их войти. Очутившись в комнате, Уоррен увидел Чана на кровати, застеленной белым шелком. Шелковое белье было единственным украшением комнаты, которое себе позволил Чан. Уоррену стало немного жаль властителя, прозябающего в заурядном гостиничном номере, даже без опиумной трубки в зубах.

 — Где моя ваза, капитан? — перевел Ли вопрос хозяина, заданный напрямик.

 — Где девушка?

 — Будем торговаться?

 — Естественно. Итак, ваши условия: моя жизнь или ваза? Ли Лян и Ятсен заговорили между собой на родном языке. Уоррен выучил несколько слов во время поездок в Кантон, но так и не понял смысла быстрого обмена репликами по-китайски.

 Естественно, сама суть его вопроса не предполагала немедленного ответа. Чан обожал наблюдать, как люди трепещут в ожидании решения своей участи.

 — Нам нужно и то и другое, капитан, — наконец произнес Лян.

 Уоррен засмеялся:

 — Я в этом не сомневаюсь, но так не пойдет.

 — Ваза за девушку, а больше у вас ничего нет.

 — Ловкий ход, но вы же знаете, что я не приму этих условий. Могу предложить только одно: девушку вы освобождаете, я веду вас к вазе, а затем вы меня отпускаете, или я разобью эту проклятую вазу на мелкие кусочки.

 — А как вы отнесетесь к тому, что мы вернем вам девушку кусочками?

 Услышав этот ответ, Уоррен, однако, остался спокоен, а Джеймс проглотил наживку и рванулся вперед. Уоррен хотел удержать своего зятя, но опоздал. Телохранители Чана не могли допустить такого в присутствии хозяина. Не успел никто и глазом моргнуть, как Джеймс без сознания лежал на полу, связанный по рукам и ногам. При этом им не понадобилось никакого оружия, так великолепно они владели древними боевыми искусствами.

 Уоррен прекрасно понимал, что вмешиваться не стоит, иначе он скоро окажется в положении Джеймса, а ему лучше делать хорошую мину при плохой игре. Да он и не рассчитывал на помощь Джеймса. Физической силы слишком мало, чтобы противостоять людям, которые умеют убивать голыми руками и ногами.

 Уоррен мельком взглянул на зятя и понял, что тот приходит в себя. Похоже, Джеймсу не причинили особого вреда. Уоррену неожиданно пришло в голову, что хорошо бы научиться мгновенно расправляться с таким быком, как Джеймс, хотя надо отдать ему должное, Мэлори захватили врасплох, иначе бы он нанес больший урон врагу, прежде чем его повалили.

 — Забавно, — сухо промолвил он вслух, повернувшись лицом к Чану и Ли. — Не пора ли вернуться к нашему делу?

 — Конечно, капитан, — улыбнулся Ли. — Мы обсуждали освобождение девушки — в целости и сохранности — в обмен на вазу, ни больше ни меньше.

 — Неприемлемо, и, не вдаваясь в подробности, хочу сообщить, что девушка ничего не значит для меня, а ваза еще меньше. Моему брату очень нравятся всякие антикварные штуковины, а мне лично на нее наплевать. Если вы убьете меня, то не получите вазу, если не отдадите девушку, тем более проиграете. Отпустите ее, и я отдам вазу. Соглашайтесь, пока не поздно. Разберитесь между собой, чтобы не ошибиться.

 Ли стал совещаться с Чаном. Уоррен, сам того не зная, подтвердил слова Эми о собственном равнодушии к ней, и это заставило китайцев задуматься. Но Чан все-таки хотел и вазу, и мщения. Однако он тут же утешился. С иностранцами совсем не обязательно быть честным, он может для вида пойти на уступки, а затем возьмет свое.

 — Ну хорошо, — подытожил Ли, — вы останетесь в живых, капитан, но девушку мы будем удерживать до тех пор, пока не убедимся, что ваша часть сделки выполнена.

 — Однако ваза в Америке. Вы не можете держать девушку взаперти, пока я доберусь до дома и вернусь. Ее семья сотрет вас здесь в порошок.

 — Как вы могли подумать, что мы отпустим вас одного! Нет, капитан, мы поплывем все вместе и девушку прихватим с собой. А потом вы вернете ее семье.

 — Вы просто с ума сошли, если думаете, что я соглашусь находиться с ней на одном судне!

 — Или будет по-нашему, или она умрет. И довольно об этом. Как вы сами сказали, соглашайтесь, пока не поздно.

 Уоррен сжал зубы. Он сделал все, что мог, но козыри были у Чана, поскольку Эми оставалась в его руках.