- Семейство Мэлори, #10
Глава тридцать первая
Очарование немного развеялось, но оставило после себя достаточно глубокий след, чтобы Джулия поняла: она больше не хочет ругаться с Ричардом, во всяком случае, сегодня. Они по-прежнему лежали на кровати. Отстранившись от Джулии, Ричард подхватил ее на руки, подвинул чуть в сторону и уложил ее голову на подушку, а сам прилег рядышком, прижавшись к спине. Ричард поцеловал ее плечо, а потом обнял, словно желая удержать рядом.
По крайней мере, Ричард не покинул ее сразу, пока она испытывала эту небывалую душевную связь с ним. Поступи он так, ей было бы очень больно. Сейчас же их тела соприкасались, и никто из них долго-долго не шевелился.
Джулии показалось, что Ричард заснул, прижавшись к ней. Она опасалась, что неловкое слово может поставить крест на их перемирии. Собственно говоря, она даже не знала, перемирие ли это. Пусть сама Джулия смягчилась, но понятия не имела, как случившееся повлияло на ход мыслей Ричарда. Он рассердился после поцелуя на постоялом дворе и во всем обвинил ее. Но то, что произошло между ними сейчас, не шло ни в какое сравнение с тем, что было ранее.
Она наконец узнала, что значит заниматься любовью, и это оказалось восхитительно. Но Джулия не стала обманывать себя, считая, будто не сможет испытать нечто подобное с другим человеком, которого полюбит. Не только Ричард сможет зажечь в ней эти желания. Пусть ее сильно тянет к нему, пусть даже он ей ужасно нравится, но… Ричард мог бы стать идеальным мужчиной для нее, повстречайся они при иных обстоятельствах, если бы между ними не стоял этот мерзкий брачный договор. Вместо этого он стал ее идеальным врагом. Нет, надо избавиться от него и найти того идеального мужчину, который где-то ее ждет.
Надо встать и одеться. В каюте без окон не было холодно, просто недостаточно тепло, чтобы лежать вот так голой. Она еще не замерзла, так как Ричард согревал ее своим телом. А еще она просто не могла заставить себя отстраниться от него.
Джулия вздохнула. Почему ей нравится вот так лежать рядом с ним?
Должно быть, Ричард услышал ее вздох, потому что, наконец, заговорил. Тон его был вполне будничным, однако она и представить не могла, что он может затронуть подобную тему. Она вся сжалась.
– Ты пугаешь меня, Джуэлс. Прежде я не испытывал ничего похожего ни с одной женщиной. Ты целуешь мое плечо с такой же легкой непринужденностью, как когда-то вонзала в него свои зубы. Я целую тебя в губы, а ты вполне способна откусить мне губу. Я рискую своей жизнью, приближаясь к тебе. Нет, только не обижайся, – рассмеялся он, когда все ее тело оцепенело от негодования. – Я же не говорю, что это дурно. Наоборот, это, как ни странно, очень возбуждает.
Именно его смех заставил Джулию придержать свой язычок. Она перевернулась на спину, чтобы взглянуть ему в лицо. В его глазах сверкали озорные искорки. Мужчина широко улыбался. Этого человека Габриэлла считала своим другом. Но для нее он был незнакомцем. Джулия не имела ни малейшего понятия, шутит он или вполне серьезен, поэтому не пыталась придумать остроумный ответ. А вдруг он говорит серьезно?
Ричард, по-видимому, был в задумчивом или, скорее, насмешливом настроении, поэтому продолжал:
– Жаль, что тогда мы были слишком маленькими. Уверен, будь мы взрослее, ни единого грубого слова не было бы произнесено.
– Я так не думаю, – улыбнулась Джулия. – Ты был ужасным снобом.
Ричард снова рассмеялся.
– Возможно, немного, но дело не в тебе. Даже если бы на твоем месте была королева, я вел бы себя точно так же. На самом деле я боролся не против тебя. Все дело в моем отце, выбравшем мне невесту, не спрашивая моего согласия. Причина моей злобы заключалась в том, что я не жил собственной жизнью.
Разговор становился все более щекотливым, и все же пока оба вели себя вполне спокойно, по крайней мере, в душе Джулии царил мир. То, что они обсуждали такое, не пытаясь вцепиться друг другу в горло, было похоже на чудо.
– Когда мне исполнилось шестнадцать, я стал достаточно взрослым, чтобы отец уже не мог меня избить. Однажды он попытался ударить меня тростью. Я отобрал ее у него. Тогда он нанял громил, чтобы держать меня в повиновении. Знаешь, что это такое, когда тебя избивает прислуга, ненавидящая аристократию и получающая гнусное удовольствие, выполняя приказ преподать тебе урок? В конце они швыряли меня к ногам отца, а тот говорил: «Возможно, в следующий раз ты сделаешь то, что тебе было велено?» Что за человек может так обращаться с собственным сыном?
– Тот, который ненавидит его.
– Ненавидит? Вздор! Ненавижу только я. Уверен, что он просто не умеет вести себя по-другому.
Эти слова раздосадовали ее, особенно после недавно сказанного. Джулии стало ужасно жаль его.
– Не придумывай для него извинений, Ричард, только потому, что он приходится тебе отцом.
Ричард приподнял брови.
– Ты, похоже, не расслышала? Я сказал, что ненавижу его.
Кажется, он обиделся. Их разговор мог на этом оборваться, если бы Джулия не ошеломила его неожиданным вопросом.
– Уверен, что он твой настоящий отец?
– Конечно. Я много раз мечтал, чтобы это было не так, однако…
– Но как ты можешь быть в этом уверен?
– Дело в том, что не только я подвергался столь жестокому обращению. С Чарльзом отец обращался точно так же, просто брат всегда уступал, а не возмущался, как постоянно делал я. Когда дело не доходило до наказаний, и отец пребывал в хорошем расположении духа, он относился к нам вполне добродушно, хотя проявления истинной любви мы от него никогда не видели. Он никогда не выказывал к нам ненависти и злобы за исключением тех случаев, когда мы нарушали его правила или не повиновались ему немедленно. Его тоже так растили, поэтому, полагаю, он считает, что именно так и следует воспитывать своих детей. Скверные родители воспитывают таких же скверных родителей для своих внуков.
– Чушь! Хочешь сказать, что к своим детям ты тоже будешь так относиться?
– Боже! Конечно, нет!
– Вот именно, поэтому нет оправдания поведению твоего отца.
Она знала о разгульном лондонском бальном сезоне его матери, но решила умолчать об этом. Не похоже, чтобы Ричард об этом знал. К тому же, было видно, что эта тема ему не нравится. Если отец обращался с ним и его братом одинаково, быть может, Джеймс ошибается, и Ричард – законный сын графа.
– Он злой человек, – только и сказала Джулия.
– Вот тут я с тобой полностью согласен.
По голосу было ясно, что Ричарду совсем не весело. Сев на край кровати, он принялся натягивать штаны. Внезапно лишившись тепла его тела, Джулия вдруг осознала собственную наготу. Одежда ее лежала посреди каюты, там, где Ричард ее бросил. Джулия попыталась прикрыться одеялом, тогда мужчина подобрал и бросил на кровать ее блузку и юбку. Джулия постаралась одеться как можно скорее, пока Ричард смотрел в другую сторону. Он не повернулся, пока не заправил рубашку в штаны.
– Так что ты здесь делаешь, Джуэлс?
В его голосе звучало ничем не прикрытое обвинение. Даже выражение его лица стало несколько суровым. Джулия на миг вся застыла, сжалась, а потом спустила ноги с другой стороны корабельной кровати.
– Я уже рассказывала! Я поговорила с твоим отцом. Он велел мне готовиться к свадьбе и объяснил, что он сделал для того, чтобы принудить тебя пойти к алтарю. По-другому помешать ему было невозможно…
– Ясно, – презрительно заметил Ричард. – Следовательно, ты помогала не столько мне, сколько себе.
– Точно.
Джулия слишком обиделась на него, чтобы ответить иначе. Ричард раздраженно заскрипел зубами.
– Ты могла бы избавить нас обоих от этого кошмара, если бы проигнорировала брачный договор и вышла замуж за кого-то другого.
– Я и собиралась с благословения моего отца. Он посчитал, что выдержит шторм, который последует за разрывом договора. Отец не понимает, что граф устроит вечную вендетту, стараясь нанести нам наибольший ущерб. Граф так и заявил, когда я приехала сообщить ему о принятом решении, о том, что отныне собираюсь начать новую жизнь. Он чертов аристократ и может причинить нам много неприятностей.
– Разве твоя семья не настолько богата, чтобы не придавать этому особого значения?
– Предлагаешь моему отцу отойти от дел? Он еще совсем не стар.
– Нет, но, быть может, ты все принимаешь слишком близко к сердцу?
– Мой отец только начал оправляться после страшного несчастного случая, который на целых пять лет лишил его возможности жить полноценной жизнью. Тебя, полагаю, не беспокоят скандалы, связанные с именем твоего отца, как светские, так и деловые. Но я люблю своего отца и не позволю никому и ничему помешать его выздоровлению.
– Прости. Я не знал, что физическое состояние твоего отца было так ненадежно.
Слезы снова навернулись Джулии на глаза. Она уставилась вниз, изо всех сил стараясь взять себя в руки. Ее взгляд упал на смятые простыни, разбросанные на кровати, – свидетельство того прекрасного, что произошло между ними. Это немного ее успокоило… вернее, очень даже успокоило. Нужно как-то убедить его, что им следует найти выход из этой ситуации. Игнорировать происходящее больше нельзя.
– Знаешь, граф не собирался надолго оставлять тебя в Австралии, – сказала Джулия, поднимая на него взгляд. – Он хотел, чтобы ты страдал, пребывая в полнейшей уверенности, что никогда оттуда не выберешься. Граф был уверен, что ты сделаешь все, как тебе велено, лишь бы спастись из этого ада.
– Вполне в его духе, но сомневаюсь, что он осознавал, на что меня обрекает. Вряд ли граф понимал, что у меня ничтожно мало шансов дожить до того, чтобы «сломаться» и поступить, как ему хочется.
Джулия не была с ним согласна, но, оставив сомнения при себе, попыталась объяснить Ричарду то, что хотела:
– Я была уверена, что после таких страшных испытаний ты просто сбежишь, как в прошлый раз, и никто не сможет тебя найти.
– Какая у меня тогда была альтернатива? Я был еще совсем мальчишкой.
– Но ты уже давно не мальчишка, – спокойно произнесла она. – Думаю, ты мне кое-чем обязан, поэтому нам надо найти какой-нибудь выход, чтобы покончить с этим раз и навсегда.
Ричард окинул ее тяжелым взглядом, прежде чем настороженно поинтересоваться:
– Предлагаешь нам пожениться?
– Нет, конечно, но я, признаться, ничего не могу придумать. Этот договор нужно уничтожить, но я никак не могу его заполучить.
– Думаешь, его уничтожение что-то изменит? Всем хорошо известно о нашей помолвке.
– Известно, конечно. Но никто не знает, что этот договор скреплен, что называется, кровью и намертво связывает наши семьи. Для такого брака подошли бы любые дети из наших семей. Но в моей семье больше никого не было, а на Чарльза у графа, думаю, уже были свои планы. В то время само собой подразумевалось, что пожениться должны мы.
– Хочешь сказать, что Чарльз мог бы взять тебя в жены, после того как овдовел?
Джулия часто заморгала.
– Ну… мне это ни разу не приходило на ум. Наверняка твой отец это знал, но он в твое отсутствие ни разу об этом не заговаривал. Возможно, Чарльз отказался бы второй раз жениться на той, кого выбрал ему отец…
Ричард нахмурился.
– Во время нашей последней встречи брат сказал, что сын придал ему достаточно мужества, чтобы перечить отцу. Теперь граф разговаривает с ним, что называется, надев лайковые перчатки. Ведь Чарльз и его внук – единственное, что связывает его с герцогом, – окинув взглядом Джулию, Ричард добавил: – Однако поверить не могу, чтобы Чарльз не согласился взять тебя в жены, если бы отец его об этом попросил. Ты с ним, в отличие от меня, никогда не враждовала.
Джулия слегка покраснела.
– Возможно, когда-нибудь ты сам у него спросишь, но это все равно нам ничем не поможет. О существовании брачного договора все знают. Кроме того, в свете известно, что все эти годы ты отсутствовал. Думаю, когда все кончится, ты опять уплывешь из Англии. Без жениха и договора твой отец ничего не сможет сделать, чтобы осуществить свои угрозы.
Ричард вздохнул.
– Ладно. Дай мне немного времени что-то придумать. Но после того как все будет кончено, нас больше ничего не будет связывать… Договорились?
– Конечно, с чего бы… – начала она, но тут же осеклась, залившись краской, так как Ричард многозначительно уставился на кровать.
