Глава 14

 – Волосы выглядят получше. Очень грубо ты их обкорнала.

 Макс зарделась. Замечание Дигана дало понять, что он по-прежнему глазеет на нее. Но она последовала его примеру, ничего не ответила и, старательно отводя взгляд, пересекла комнату. Потом решила оглянуться и увидела, как он складывает ширму и прислоняет к стене. Ей это казалось странным, пока он не подошел к стойке для бритья. Его волосы были мокрыми, значит, он тоже где-то мылся, но побриться не успел. Она поняла: он сложил ширму, чтобы не терять ее из виду, пока бреется.

 Макс с небрежным видом подошла к двери, пользуясь тем, что Диган был занят. Нужно проверить. Попыталась повернуть ручку. Безуспешно. Он снова запер дверь.

 Макс была уверена: он видел, что она сейчас сделала, но ничего не сказал.

 Она побродила по комнате, но утомившись, стала следить, как он бреется. Бог хорошо потрудился, создавая его. Но в мире всегда сохраняется равновесие. Никто из нас не совершенен. Вот и он – слишком красив и слишком опасен.

 – Я часто брила па до того, как он уехал, – неожиданно для себя выпалила она. – Он любил, чтобы все было гладко, но носил усы. Я хорошо умею брить. Хочешь, покажу?

 У него вырвался смешок, такой короткий, что она так и не поняла, было ли это на самом деле. Но тут же сообразила, что он таким образом выразил свое мнение о подобной идее: бритва в ее руке у самого его горла!

 Однако Макс больше интересовал тот факт, что он засмеялся, пусть и презрительно, очевидно, этого не желая.

 – Тебя никак не назовешь смешливым, верно? – осторожно спросила она, не ожидая ответа, потому что он целиком сосредоточился на бритье. Но ответ она получила:

 – В моей профессии эмоции вредны.

 – Потому что ты убиваешь людей? – предположила Макс.

 – В этом-то и дело: когда прекрасно владеешь оружием, вовсе ни к чему убивать. С другой стороны, я потерял счет тем, кого пришлось ранить, но, как правило, они от этого не умирали.

 – Так ты никого не убил, даже защищая свою жизнь?

 – Этого я не сказал.

 На этом разговор закончился. Но Диган, конечно, убийца. Это написано на нем крупными буквами.

 Она еще немного понаблюдала за ним. Он был крайне медлителен и методичен, когда брился, возможно, потому, что она мешала ему сосредоточиться.

 Макс ухмыльнулась. Она могла побрить его куда быстрее и ни разу не порезать.

 – А чем ты занимаешься, когда не стреляешь в людей? – не удержалась она.

 – Берусь за работу, где можно применить мое искусство.

 – Наемник? И ты никогда не брался прикончить кого-то?

 – Это не работа. Это убийство.

 – Так и у тебя есть принципы? – удивилась она. – Приятно знать.

 Поскольку Диган оставил это заявление без внимания, она позволила ему закончить бритье. Макс хотелось заполучить мыло, которое ужасно ей понравилось – она порылась в сумках, лежавших у ванны, нашла свой маленький кожаный кисет и высыпала его содержимое в ванну.

 Диган повернулся и уставился на нее, возможно, потому что не хотел, чтобы она оказалась у него за спиной.

 – От чего ты избавилась?

 – От золотого песка, – честно ответила она, и схватив горшочек с мылом, перелила содержимое в кисет. – Я немного намыла, когда впервые оказалась здесь.

 – Ты предпочла мыло золоту?!

 – Да этот песок, скорее всего, ничего не стоит. Мыло для меня куда важнее.

 – Почему ты просто не взяла горшочек?

 – Это будет воровством.

 – А стащить мыло – не воровство?

 – Конечно нет. Откуда в отеле узнают, что ты не истратил все на такое большое тело?

 – Хотя бы потому, что я моюсь в ванной в конце коридора и слуга это знает.

 – Ну ладно, подумаешь, возьмут с тебя несколько лишних центов. Что сделано, то сделано, – заявила она, сунув кисет в сумку, и тут же нахмурилась: – Мне позволят принять ванну в тюрьме?

 Он уже отвернулся к овальному зеркальцу:

 – Понятия не имею. Не доводилось видеть тюремную камеру изнутри.

 Конечно, не доводилось! Наверняка он стрелял в любого шерифа, который пытался его арестовать.

 Макс отодвинулась от него и подошла к стулу, где оставила пальто. Пока он отвлекся, занявшись собой, было самое время прочитать письмо бабушки.

 Она вынула из кармана конверт и открыла. Глаза сразу наполнились слезами при виде знакомого почерка:

 

 «Дорогая Макс!

 Я так тревожилась за тебя! И очень рада получить твое письмо и узнать, что ты здорова. Полагаю, за последние двадцать месяцев ты пережила больше трудностей и бед, чем я и Джонни. Мы так по тебе скучаем! Я давно болею. Пожалуйста, возвращайся домой. Несмотря на трагедию, из-за которой ты была вынуждена уехать, я знаю, что с тобой обойдутся справедливо, как только все объяснишь…»

 

 Сердце Макс упало. Что значит «я давно болею»? А под «трагедией» она подразумевает смерть Карла?

 – В моем саквояже есть сумка.

 Голос Дигана вернул ее к реальности.

 – Возьми ее и скажи, если узнаешь кого-то на этих объявлениях.

 Смахнув слезы, чтобы Диган не увидел, Макс спрятала письмо и конверт в карман пальто. Она дочитает, когда останется одна в тюрьме.

 Макс повернулась, открыла саквояж, вынула тонкую кожаную сумку. Под ней лежал ее «кольт». Макс подняла его.

 – Не возражаешь, если я пристегну его к ремню? – спросила она, подняв пистолет. – Я беспокоюсь, когда не чувствую его вес на правом бедре.

 – Возражаю.

 – Но там нет патронов.

 – Он и без патронов достаточно тяжел.

 Она скорчила гримасу. Неужели ему вечно нужно все предусмотреть?

 Макс сунула пистолет в саквояж, принесла сумку, открыла, вынула стопку объявлений и стала их просматривать.

 Но тут же подняла глаза и спросила:

 – Почему я это листаю?

 – До возвращения маршала Хейза мне нужно привести к шерифу троих бандитов.

 – Решил собрать всех сразу, чтобы сдать скопом шерифу? Я не против, – улыбнулась она.

 Он промолчал. Раздумывает?

 Макс нашла объявление со своим портретом и прочитала страницу с заметками маршала.

 – Здесь говорится, что у меня нет образования! – возмутилась она. – Наглая ложь.

 – Возможно, всего лишь предположение. Основанное на твоем отвратительном говоре.

 Она подняла брови:

 – Надеюсь, ты уже понял, что мне плевать, нравится тебе мое произношение или нет.

 – Я уже догадался.

 Его губы слегка изогнулись, но она не поняла, улыбка ли это. Возможно, нет. Но она определенно расслышала нотки иронии в его голосе.

 – Здесь также говорится, что мне всего пятнадцать. Эти сведения не из Техаса. Должно быть, твой друг получил их от одного из фермеров, которому я продала мясо.

 – Может, ты и права, поскольку он знал, что ты скрываешься в его округе.

 – «Макс Доусон опаснее, чем кажется на вид», – прочитала она вслух. – Вот это забавно.

 – Зато точно, – парировал Диган, потирая то место на груди, куда попал сапог.

 Макс выразительно подняла глаза к небу и отложила объявления. Она встречала двоих в своих скитаниях. О троих только слышала. Только за одного давали такую же большую награду, как за нее. Чарлз Биксфорд, жестокий убийца, погубивший пятнадцать человек, также известный, как Красный Чарли. Макс бесило, что ее сравнивают с таким безжалостным, опасным человеком. Это было несправедливо, даже если Карл умер от той царапины. Почему жители Бингем-Хиллз так хотят ее вернуть? И почему бабушка просит ее приехать, если за голову Макс назначена такая высокая цена?

 – Что я получу, если помогу тебе? – сварливо спросила она.

 – Я еще не решил.

 Что это означает, черт возьми? Она не собиралась помогать ему, приближая тем самым собственную смерть!

 Поэтому она засунула объявления обратно в сумку и швырнула в его саквояж. Да еще и руки на груди скрестила, подначивая его еще раз попросить помощи. Уж тогда она рассмеется ему в лицо!

 Но он не дал Макс этого шанса. Просто посмотрел на ее упрямую физиономию и больше не заговаривал о проклятых объявлениях. Когда убрал бритву, поднял вещи и объявил:

 – Пора идти.

 Она начинала ненавидеть эти два слова. Но не тронулась с места, только руку протянула:

 – Сначала мое пальто.

 – Нет, – отрезал он и перекинул длинное пальто через плечо. – Ты пока что чистая. Останься такой хоть ненадолго.

 Макс и не шевельнулась, потому он добавил:

 – Теперь нет нужды скрывать, что ты женщина. Особенно когда ты рядом со мной. Кроме того, под этим жилетом ничего не видно.

 Она так ненавидит, когда он прав! Но шериф все равно узнает, вернее, ему все равно доложат, что Макс Доусон – женщина, так что нет смысла бороться, если уже проиграла.

 Она послушалась, но поскольку Диган, похоже, покидал отель навсегда, не сдержала любопытства:

 – Ты забыл о завтрашней встрече с детективом?

 – Незнакомые мне люди не имеют права диктовать, что мне делать. Если это важно, детектив может прийти ко мне. Если нет, значит, дело не так много значит.

 – Ты всегда делаешь по-своему или не делаешь вообще, верно?

 Грант опять не ответил. Перед тем как выйти из отеля, он остановился у стойки портье. Пока он платил за номер, а может, и оставлял записку детективу, Макс воспользовалась своим последним шансом сбежать – бросив свои вещи, она вылетела из двери. При этом она в любую секунду ожидала пули в спину. Может, она уже ранена, просто ничего не почувствовала и не слышала выстрела из-за гулкого стука сердца, отдававшегося в ушах. Но ее ничего не остановило, и потому она продолжала бежать.

 Есть сотни и даже тысячи мест, где она может скрыться в этом городе до темноты. Потом прокрадется в конюшню за мерином и еще до утра будет далеко отсюда.

 Но она выбрала единственное место, где Диган не станет ее искать. Отель, в котором он останавливался.

 Обогнув большое здание, она уверилась, что Диган не висит у нее на хвосте, прежде чем нырнуть в здание через черный ход, куда подвозили продукты. Немного постояла, чтобы отдышаться и успокоить колотившееся сердце, и только потом улыбнулась. Она сделала это! Перехитрила лиса!

 – Ты слишком предсказуема, – сказал подошедший сзади Диган.

 – Ты не видел, как я сюда заходила, – бросила она, не оборачиваясь.

 – Мне и не требовалось. Я знал, что ты не сбежишь без своего мыла!

 Неужели стрелок только что пошутил?

 Макс чувствовала, что он находит ситуацию забавной, и это вывело ее из себя. Не ответив, она резко развернулась, сильно ткнула его локтем и попыталась пнуть в самое болезненное место. На ее беду, ему удалось парировать удар, который позволил бы ей снова сбежать. Мало того, стиснул стальной хваткой ее плечи и снова провел ее по отелю. Она знала, что ей не вырваться. Но все же пыталась, сопротивляясь всю дорогу до вестибюля.

 Наверное, стоило быть благодарной за то, что он не всадил ей в ногу обещанную пулю. Конечно, она не была у него на виду все время. Или он следил за ней? Может быть, увидел, как она свернула за угол здания, и догадался, что она снова забежала в отель. В этом переулке больше негде было спрятаться. Неужели он воспротивился порыву выстрелить в нее? Но какая разница, если он все равно ее поймал. Опять.

 Диган отпустил Макс, когда снова остановился у стойки портье, но не спускал с девушки глаз, когда она нагнулась, чтобы поднять седельные сумки, все еще валявшиеся посреди вестибюля, где она их бросила. Потом определила примерное расстояние между собой и Диганом и взглянула на дверь. Наверное, поэтому она первой увидела красивую даму, входившую в отель. Черные волосы завиты в букли и локоны, модная маленькая шляпка ловко сидит на изящной головке. Слои и оборки шелка и кружева, пальто собрано сзади, образуя турнюр. Макс впервые видела такую прелестную леди.

 При виде Дигана молодая женщина замерла. Синие глаза широко раскрылись.

 Макс привыкла к такой реакции женщин на Дигана. Она, возможно, немедленно выскочит на улицу.

 – Диган? – ахнула леди. – Диган Грант? Наконец-то я нашла тебя, дорогой!