Глава 37
— Что произошло? Почему ты ждешь меня здесь, за стенами крепости, а не там, где тебе положено, женщина?
— Я убежала, — храбро ответила Ровена.
— Неужели?
Тот скептицизм, с которым он задал вопрос, и его улыбка подсказали ей, что Уоррик не поверил. Ну что ж. У нее найдется, что еще сказать, если он считает, что она выдумывает неправдоподобные истории, чтобы его поразвлечь. Она, конечно, не скажет главного, что наверняка приведет его в ярость.
Она пожала плечами и вздохнула:
— Господи, я не настолько легкомысленна, чтобы наговаривать на себя, если я не виновата. Я была вынуждена бежать, в противном случае мне пришлось бы снова поселиться в темнице.
— А-а, — сказал он, будто бы ее слова все объяснили. — Ты устрашилась того места, которое, по твоим словам, тебе показалось «действительно очень удобным».
И почему это он помнит, что она когда-то сказала леди Изабелле?
— На этот раз оно не было бы таким, — ответила она мрачно, а затем поспешно изменила тон на более небрежный: — Я говорю правду. И я не вернулась бы, если бы меня не обнаружил самый подлый из лордов, который намеревался использовать меня для того, чтобы захватить Фалкхерст. — Когда и это не вызвало никакой ответной реакции, она почувствовала раздражение от его нарочитого безразличия. — Мой господин, вам следовало бы войти в крепость и приготовиться к осаде. С другой стороны, может быть, сообщив несколько правдивых фактов вашим врагам, я, может быть, смогла помочь вам. Я объяснила одному из рыцарей, что господин, которому он и его товарищи служат, не по праву распоряжается ими, что им следует вернуться к своему законному хозяину. Поэтому, возможно, что часть армии, прибывшей для штурма крепости и разбившей лагерь в том лесу, уже ушла из ваших владений. Боюсь, что я обрисовала вас в слишком мрачных красках, на всякий случай, если вдруг там, где не поможет логика, вдруг сработает страх.
— Я с удовольствием принимаю любое приукрашивание моей репутации.
— Да уж, конечно, — проворчала Ровена.
Он широко ей улыбнулся и продолжал:
— А теперь скажи мне, как ты осуществила свой побег.
— Это было непросто, — поспешила она его заверить, но слишком поспешила, ибо он рассмеялся, все еще полагая, что его «развлекают».
— Если бы я подумал, что это было просто, — ответил он беспечно, — я бы лично поместил тебя обратно в темницу, чтобы ты не сбежала, хотя и пожелал бы довольно часто тебя навещать.
Правдоподобность того, что он не шутит, заставила Ровену прекратить свои попытки «позабавить» его.
— Вы вернулись как раз вовремя, чтобы спасти свою крепость и свою семью. Я бы попыталась это сделать, но у меня было мало шансов убедить ваших вассалов, что этот самый «королевский» вассал, который только что поспешно отбыл отсюда, замышлял открыть ворота крепости этой же ночью и впустить в нее свою армию. Вернись вы хоть немного позже, вы могли бы найти его уже в темнице, если бы мне поверили. Или, если бы не поверили, ваши дочери стали бы заложницами. А в обмен он бы потребовал вашу жизнь.
Не успела она договорить, как его беззаботность исчезла без следа, и он нахмурился:
— Что же ты перестала шутить? Или мне так только кажется?
— Я действительно не шучу и не шутила. Уоррик, это все правда. Завтра утром вы найдете в лесу армию, если они не начнут осаду вашей крепости сегодня же ночью. Кто этот подлый, трусливый лорд? Он… он мой сводный брат. Он явился сюда потому, что жаждет отомстить вам за уничтожение Киркборо. Вам же понятно, что такое жажда отмщения, не так ли?
Не ответив, Уоррик наклонился, подхватил Ровену и посадил ее на своего коня. Руки его, державшие ее перед собой, больно впились ей в тело, не меньшую боль он вызвал в ней и выводом, который ей сообщил.
— И ты бы помогла ему.
— Я бы предала его!
— И ты рассчитываешь, что я в это поверю? — резко спросил он. — Своего собственного брата?
— Он мне не кровный родственник, и я так ненавижу его, что убью его, если представится возможность.
— Тогда дай мне сделать это за тебя, — резонно предложил он, но тон его все еще был холодным. — Скажи мне, где его можно найти.
Настала ли пора сказать всю правду? Нет, сейчас он был слишком зол, чтобы еще и это услышать.
Она отрицательно покачала головой:
— Вы и так отняли у меня слишком много. А теперь еще хотите лишить меня возможности отмщения? Я не хочу этого.
Он сердито посмотрел на нее, услышав ее ответ. Он даже встряхнул ее, но в конце концов тихо проворчал что-то и отпустил ее. Ей пришлось ухватиться за него, чтобы удержаться на лошади. В этот момент опустился подъемный мост, и лошадь двинулась вперед. Ровена поняла, что время уходит и она не успеет сказать ему все остальное, о чем он вскоре услышит от других, — но это уже будет не в ее пользу.
— Вы не спросили меня, почему меня должны были бы запереть в вашей темнице, мой господин.
— Тебе еще есть в чем признаваться?
Она прямо-таки отшатнулась, услышав эти злобные слова.
— Это не признание, а правда, какой я ее знаю. Вчера меня должны были обвинить в краже очень ценной вещи у одной из дам замка. Эту вещь предстояло найти в ваших покоях, таким образом моя вина была бы доказана. Появлялся повод допросить меня и о других предполагаемых кражах. Рассчитывали, что к вашему возвращению от меня слишком мало что останется, чтобы я могла вас чем-нибудь прельстить, и что от боли, которую я буду испытывать при допросе, я потеряю ребенка. Я не пожелала пройти через все эти страдания, ибо я невиновна. Поэтому я покинула замок до того, как обвинение могло быть вынесено.
— Но если ты виновна, тогда ты делаешь это признание, чтобы смягчить свою вину.
— Но я невиновна. Милдред случайно услышала, как замышлялся заговор, и предупредила меня. Вы можете ее спросить…
— Думаешь, я не знаю, что она солжет ради тебя. Лучше ты бы придумала что-нибудь другое, чтобы доказать свою невиновность.
— Теперь вы понимаете, почему мне пришлось покинуть замок, — с горечью произнесла Ровена. — Я никак больше не смогу оправдать себя, как только тем, что я только что вам рассказала. Именно вам надлежит сделать это, доказав, что тот, кто меня обвиняет, лжец. В противном случае вам придется наказать меня со всей строгостью, какой это преступление заслуживает.
Она почувствовала, как при этих словах он весь напрягся.
— Черт бы тебя побрал, женщина, что ты такое сделала, чтобы вызвать такую враждебность у этой женщины?
Ровена воспряла духом. Этот вопрос означал, что он ей поверил или хотел поверить.
— Я ничего не сделала, — просто сказала она. — Это даже не мне она хотела причинить боль, а вам. Если бы меня здесь больше не было, она, может быть, и не стала бы вообще обвинять меня и сообщать о пропаже. В мое отсутствие это было бы бессмысленно. Однако теперь, когда я вернулась, она может решить это сделать, чтобы вынудить вас наказать меня.
Они остановились во внутреннем дворе замка перед крепостной башней. Воины спешивались, лошадей уводили прочь, сновали туда-сюда оруженосцы и конюхи. Вдруг Ровене пришло в голову спросить:
— А почему вы, Уоррик, вернулись так скоро?
— Нет, женщина, тебе не удастся уйти от темы нашего разговора. Ты мне скажешь, кто эта дама, которая замышляет навредить мне через тебя, и ты мне скажешь ее имя сейчас же.
Она соскользнула с лошади прежде, чем он успел остановить ее.
— Не спрашивайте меня об этом. Если она передумала и решила ничего не делать, тогда она сама искупила свою вину и ее не следует наказывать за то, что она замыслила в порыве гнева. Если нет, вы узнаете имя сами, и очень скоро.
Его грозный взгляд стал еще грознее, и это хорошо было видно при свете многочисленных факелов, освещавших внутренний двор замка. Раздался удар грома, и небо осветилось яркой вспышкой молнии.
По спине Ровены побежали мурашки: он действительно был похож на дьявола, который является ее судьей и выносит приговор… да и голос его звучал именно так, когда он произнес, предостерегая ее:
— Я буду сам решать, кто заслуживает наказания. Так что не думай, что сможешь скрыть это от меня, как ты скрывала имя своего брата. Либо я получу ответ, либо…
— Я думаю, что сейчас, — прервала она его сердито, — вам лучше подготовиться к осаде. Хотя бы на всякий случай. Или вы считаете это менее важным, чем выяснять отношения с пленницей, которая никуда не денется?
Ровена повернулась и ушла, оставив его сидящим на коне. Она была слишком рассержена, чтобы подумать о том, что она могла своей тирадой окончательно вывести его из себя. Поэтому она не видела, как его губы начали расплываться в улыбке, и не услышала, как он рассмеялся. Продолжая улыбаться, Уоррик начал отдавать своим недоумевающим вассалам распоряжения об обороне замка.
