• И только сердце знает, #2

Глава 26

 Милисент так и не удалось пробраться во двор. Из-за необычайного сходства с сестрой различить их было настолько трудно, что Вулфрик поставил у двери стражников с приказом не выпускать сестер из замка.

 Чертовы предосторожности! Вулфрик подумал обо всем, к невыразимой досаде Милисент. И все же к чему было тащить ее в Шеффорд? Можно было окружить ее вооруженной охраной и в Данбере! Вулфрик, видите ли, доверяет своим людям и опасается предательства наемников отца!

 Она так распалилась, что была готова высказать ему все в лицо… пока не припомнила, в каком гневе он ушел от нее накануне. Не стоит бередить незажившие раны!

 Поэтому Милисент сорвала зло на ни в чем не повинной шпалере, энергично тыча иголкой куда ни попадя. К счастью, сестра, сидевшая рядом, немедленно выпарывала кривые стежки, чего Милисент, занятая мятежными мыслями, даже не замечала.

 Да, она, как и остальные, хотела бы знать, кто пытается отправить ее на тот свет. Но знает при этом, что, сидя взаперти, ничего не добьешься, хотя бы потому, что лишь последний глупец попытается проникнуть в столь тщательно охраняемую твердыню. Уж лучше бы предоставить ей полную свободу, и тогда, возможно, убийца снова обнаружит себя, и она сможет его разоблачить.

 Нет, Милисент не была самоуверенной, не считала себя неуязвимой или способной справиться с любой бедой. Но питомцы защитят ее куда лучше, чем четверо гигантов стражников, которые повсюду следуют за ней по пятам.

 Девушка твердо решила повсюду брать с собой Граулза и Риску. Граулз, на первый взгляд ручной и покорный, способен в мгновение ока разорвать троих, а Риска вселит ужас в целый десяток. С ними она чувствует себя в безопасности даже в лесу, а не то что в высоких стенах Шеффорда.

 Вне замка, в незнакомой местности, придется смириться с вооруженным эскортом. Во дворе же никто не станет стрелять в нее из лука. Не самоубийца же злодей — он должен понимать, что скрыться не сумеет. И похитить ее не решится по той же причине.

 Она собиралась изложить все эти доводы Вулфрику, когда тот присоединится к ней за ужином, и с этой целью велела Граулзу лежать под столом и посадила Риску на плечо. А он… он не явился.

 Ужин был в самом разгаре, а Вулфрик так и не пришел. Скоро все встанут из-за стола, а его не видно. Милисент не просто досадовала — она была вне себя от ярости. Именно он настаивал на том, чтобы они проводили вместе как можно больше времени, а теперь… теперь она весь день почти его не видела.

 И только когда она спускалась с возвышения, Вулфрик переступил порог зала и оглядел просторное помещение. Взгляд темно-синих глаз безразлично скользнул по ней, а выражение лица не изменилось. Он даже не пошевелился, если не считать того, что поднес ко рту жирную ножку тетерева и оторвал зубами большой кусок. Дичь вместе с олениной и рыбой подавали сегодня на стол.

 Значит, он предпочел поесть на кухне, вместо того чтобы провести час-другой в ее обществе? В отличие от Данбера, где кухня помещалась в самом замке, шеффордские кухни находились во дворе, что не позволяло дыму проникать в зал, зато еда, особенно зимой, успевала остынуть, пока ее доносили до столов. Туда можно было пройти, не появляясь в зале, поэтому если он хотел уклониться от встречи с ней, для этого совершенно не обязательно было голодать.

 Если бы и у нее была такая возможность! Но разве он не дал понять за обедом, чтобы она не надеялась ни на что подобное?

 Лишняя ложка масла в огонь ее гнева…

 Она не стала дожидаться, пока Вулфрик подойдет к ней. Правда, он, похоже, и не собирался делать этого и по-прежнему не двигался с места, равнодушно уставясь куда-то вдаль. Но какое ей дело до его настроения, когда ее собственное — хуже некуда.

 Милисент смело шагнула к нему.

 — Мне хотелось бы поговорить с тобой… без посторонних ушей.

 Брови Вулфрика удивленно взлетели к самым корням волос. Она совсем забыла, что ранее он просил о том же и получил отказ. Прочитав его мысли, Милисент прошипела:

 — Нет, не для того, чтобы целоваться.

 — В таком случае тебе лучше все сказать прямо сейчас. Если мы останемся наедине, девушка, от поцелуев не удержаться.

 Почему щеки ее загорелись, в животе словно затрепетали сотни бабочек, несмотря на то что он едва ли не рычал, а бесстрастное выражение сменилось устрашающей гримасой?

 Как ни странно, не его раздражительность, а этот легкий трепет пробил брешь в ее обороне. Ее собственный голос уже звучал далеко не так резко:

 — Я хотела бы поговорить о том, что без всякой вины оказалась под стражей.

 — Ты не пленница, — буркнул он.

 — Но оказалось, что я даже не могу покормить своего коня без того, чтобы четыре бегемота не ходили за мной по пятам.

 — Бегемота note 11?

 — Те стражники, которым ты приказал меня охранять.

 Он непонимающе уставился на нее, но тут же улыбнулся:

 — Только не я. По правде говоря, я принял свои меры, но за стражников можешь поблагодарить моего отца. Или ты еще не поняла, что отныне ты не только под моей, но и под его защитой?

 Милисент, проглотив уничтожающий ответ, тихо заметила:

 — Это невыносимо.

 — Будет куда хуже, пока убийцу не поймают, — пообещал он.

 — Еще хуже? Но к чему? Подумай сам, так уж ли это необходимо? Взгляни на них.

 Она кивнула в сторону Граулза, сидевшего у ее ног и с любопытством взиравшего на Вулфрика, и, сняв с плеча Риску, сжала ноги птицы с острыми когтями и резко подняла руку. Риска мгновенно расправила крылья, такие широкие, что Милисент пришлось поспешно нагнуть голову.

 —Эти двое станут оберегать меня ценой собственной жизни. Так и скажи отцу.

 Вероятно, ей не стоило обращаться к нему таким повелительным тоном. Вулфрик снова поднял брови, а мгновенно сжавшиеся губы лучше всяких слов указывали на то, что ему не по душе выслушивать приказы от женщины.

 — Вот он сидит, — указал Вулфрик в сторону очага. — Насколько я понял, язык у тебя острее кинжала, и работаешь ты им без устали. Вот и воспользуйся случаем лишний раз испробовать, как он наточен.

 Он пожал плечами и хотел было отойти, но Милисент успела положить ему руку на плечо.

 — Тебя он наверняка послушает.

 — Так же как и я — тебя, когда научишься просить, а не отдавать команды.

 — Ожидаешь, чтобы я молила на коленях? — возмутилась Милисент.

 — Интересно бы посмотреть, но…

 — Я скорее глотку себе перережу.

 —…но совершенно ни к чему, — усмехнулся Вулфрик. — Я лишь требую вежливости, ничего больше. К сожалению, правила учтивости настолько тебе незнакомы, что ты даже не понимаешь, о чем идет речь.

 Милисент стиснула зубы, пронзила его разъяренным взглядом и молча удалилась. Значит, он требует вежливости? И это когда она спокойно поговорить с ним не может, постоянно взрывается? Он пользуется любым предлогом, чтобы уязвить ее самолюбие, и после этого надеется на счастливый брак? Этому никогда не бывать!