• Malory Family, #2

Глава 32

 — Это был он, мой господин.

 Джорди Камерон повернулся к стоявшему рядом с ним небольшого роста запойного вида мужчине, подобострастно заглядывающему ему в глаза.

 — Который из них, идиот? Их имейся двое.

 Вилберт Стоу ни малейшим образом не отреагировал на грубость. Он уже успел привыкнуть к выходкам шотландца, его нетерпимости, раздражительности, неожиданным сменам настроения. Не плати Камерон хорошие деньги, он бы сказал ему, куда готов послать такую работенку, а еще с большим удовольствием перерезал бы хозяину горло. Но платил шотландец хорошо. Тридцать полновесных английских фунтов — целое состояние для Вилберта Стоу. А значит, можно, как и много раз раньше, прикусить свой язык, а оскорбление пропустить мимо ушей.

 — Тот, чернявый, — пояснил Вилберт, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более заискивающе. — Это как раз тот, кому принадлежит дом. Сэр Энтони Мэлори его зовут.

 Джорди направил подзорную трубу на другую сторону улицы и тут же увидел этого Мэлори так, будто он находился от него на расстоянии вытянутой руки.

 Так вот он какой, англичанин, рыскающий последние дни по трущобам в поисках Камерона, а перед этим спрятавший в своем доме Рослин. О, в том, что его дорогая кузина там, Джорди не сомневался. То, что она ни разу не выглянула наружу из этого дома с тех пор, как он приказал Вилберту и его брату Томасу следить за ним, не имеет значения. Именно сюда прислали всю ее одежду. Да и та женщина, Гренфел, у которой она раньше пряталась, уже два раза приходила в этот дом.

 Девчонка думает, что она такая умная, так здорово сумела укрыться здесь, так мудро поступает, не выходя на улицу! Она и не подозревает, что только облегчила наблюдение. Напротив ее убежища — Грин-парк, за раскидистыми деревьями которого можно спрятать целую армию шпионов. Это тебе совсем не то, что торчать в карете на Сауф-Одли-стрит, рискуя вызвать подозрения у любого зеваки. Она и глазом не моргнет без того, чтобы этого не заметили Вилберт и Томас. Пусть только высунется. В распоряжении этих ребят и пустой экипаж всегда есть. Они скоренько ее до него проводят. Так что вопрос только времени.

 Самому же ему пока следует заняться этим лондонским щеголем. Надо же, не только решился спрятать у себя Рослин, но уже дважды за последние пять дней заставил его самого менять норы. Суется, черт его побери, в чужие дела! То, что его преследователь выглядит как обычный светский денди, Джорди успокоило. Такой вряд ли способен помешать ему. Он опустил подзорную трубу и улыбнулся:

 «Уже скоро, девонька. Скоро я заставлю тебя заплатить за все мои трудности. Ты еще очень пожалеешь о том, что решилась противиться мне, как твоя упрямая мамаша и старик. Те-то оба уже поджариваются в аду».

 

 — Еще немного хереса, Франсес?

 Франсес посмотрела на свой почти нетронутый бокал, затем на Рослин, которая уже успела налить себе очередную порцию янтарного напитка.

 — Ты должна успокоиться, Рос. Раз он до сих пор не явился, то вряд ли вообще придет к нам. Как ты считаешь?

 Рослин через плечо посмотрела на подругу, попыталась улыбнуться, но не смогла.

 — Я вообще пришла к заключению, что Энтони появляется именно тогда, когда этого меньше всего ждешь. Возможно, специально, чтобы поиграть на моих нервах.

 — Ты нервничаешь?

 У хозяйки вырвалось нечто среднее между смехом и стоном. Она сделала еще один солидный глоток хереса и лишь затем вернулась к Франсес, присев с ней рядом на новом диване работы мастерской Адамса.

 — А я не должна, по-твоему? Впрочем, наверное, нет. Вчера он говорил с тобой крайне плохо, а сегодня я предупредила его, что ты придешь.

 — Ну и?..

 Рослин наконец улыбнулась, хотя улыбка эта больше смахивала на гримасу.

 — Он поражает меня, Фран, непрерывной сменой своего настроения. Я совершенно не знаю, что ожидать от него.

 — В этом нет ничего удивительного, милая. У нас тоже настроение порой меняется, не правда ли? Так что перестань изводить себя. Расскажи-ка мне лучше, что он думает об этой новой обстановке.

 На этот раз Рослин улыбнулась искренне:

 — Он еще не видел ее.

 — Ты хочешь сказать, что не позаботилась о том, чтобы он одобрил твой выбор? — удивленно раскрыла глаза Франсес. — Но эти вещи такие… такие…

 — Утонченные и даже женственные?

 В глазах хозяйки заплясали золотистые огоньки. Франсес на мгновение замерла, пораженная пришедшей ей в голову догадкой.

 — Боже правый, ты сделала это специально! Ты рассчитываешь на то, что Энтони все это страшно не понравится.

 Рослин обвела взглядом бывшую холостяцкую комнату, совершенно преображенную новой мебелью и атласной драпировкой. Теперь она выглядела так, как и должна выглядеть гостиная в богатом доме, но скорее всего в доме женщины. Мебель Адамса славится своей чрезмерной изысканностью стиля, утонченной легкостью и нежностью отделки. Рослин очень понравились именно замысловатая резьба и позолота на спинках двух диванов и стульях, которые она заказала, а еще больше атласная парча драпировки с серебряными на оливково-зеленом фоне цветами. Не такие уж женственные цвета, между прочим. А отделка и украшения — да. Если еще добавить к ним новые обои… Впрочем, окончательное решение по поводу их она еще не приняла.

 — Не думаю, что Энтони так уж сильно не понравится, Франсес, а если и так, то он об этом не скажет. Ему понравится. — Она пожала плечами. — Хотя, все, конечно, может быть. Но я готова при первом же проявлении недовольства немедленно избавиться от всего этого и купить что-нибудь другое.

 Подруга нахмурилась:

 — Мне кажется, ты слишком привыкла тратить деньги, не думая о цене. Не следует, однако, забывать, что твой муж не так богат, как ты сама.

 — Ну уж об этом-то как раз я и не забываю.

 Услышав столь откровенный намек, Франсес вздохнула:

 — Понятно. Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь. Но имей в виду: мужчины ведут себя порой весьма забавно, когда сталкиваются с денежными проблемами. Один может проиграть за вечер двадцать тысяч и наутро забыть об этом. А другой пускает себе пулю в лоб и при куда меньшем проигрыше.

 — Не беспокойся, Франсес, есть кому позаботиться, чтобы Энтони окончательно не разорился. А сейчас не будешь возражать, если я еще немного налью тебе?

 Франсес снова взглянула на свой все еще наполовину наполненный бокал и на опустевший бокал подруги. Она покачала головой, хотя относилось это явно не к предложению.

 — Что ж, поступай как знаешь, и будем надеяться, все закончится благополучно. Но согласись, Рос, ты не можешь сказать, что тебе безразлична его реакция. Он был очень… как бы лучше выразиться, недоволен, когда ты предъявила ему тот довод, о котором так и не хочешь говорить?

 — Это был не довод, — натянуто ответила Рослин. — А не доволен он с первого дня нашей свадьбы.

 — Однако ты сама не отличалась очарованием, когда я видела вас последний раз вместе. Создается впечатление, дорогая, что его настроение может быть прямым следствием твоего собственного отношения к нему.

 Рослин предпочла не комментировать это резонное замечание.

 — Скорее всего к обеду ни Энтони, ни его брат не успеют, — стараясь казаться веселой, сказала она. — Но это и к лучшему. Нам есть о чем поговорить, ведь верно?

 — Конечно, милая, — улыбнулась Франсес.

 Рослин тоже улыбнулась. Что ни говори, а общение с подругой действует на нее благотворно, хотя та и дает советы, которые не хочется даже выслушивать.

 — Пойдем, — сказала она, вставая и решительно отодвигая бокал в сторону, — лучший херес может испортить впечатление от изысканных блюд, которые повар обещал для нас приготовить. А Добсон уже, наверное, ворчит в столовой, ожидая, когда же сможет наконец проявить свое искусство сервировки. Да, посмотрим еще, что ты скажешь, когда увидишь стол, который привезли сегодня днем. Вот уж действительно великолепная вещь!

 — И чертовски дорогая, без сомнения?

 — Да, — хмыкнула хозяйка дома.

 Взявшись за руки, они вышли из гостиной и направились в столовую, которую до недавнего времени правильнее было бы называть комнатой для завтраков, поскольку обедал и ужинал Энтони до свадьбы, как правило, вне дома. Но, сделав лишь несколько шагов, Рослин остановилась. Замереть на месте ее заставил вид Добсона, который как раз в этот момент открывал дверь. Через мгновение в нее вошел Энтони. Но это было еще не все. Рослин чуть не задохнулась от охватившего ее гнева. Этого не может быть! Да как он посмел! Эти застрявшие в горле леди Мэлори восклицания относились, естественно, к мужу, который, прекрасно зная, кто у них в гостях, привел с собой Джорджа Амхерста. Причем, судя по оцепенению, охватившему последнего при виде Франсес, он тоже не был предупрежден о возможности встречи с ней.

 — Великолепно! — весело воскликнул Энтони, передавая шляпу и перчатки застывшему с каменным лицом Добсону. — Вижу, мы подоспели как раз вовремя, к самому обеду.

 Пальцы Рослин сжались в кулачки. Реакция Франсес была еще показательнее. Смертельно побледнев, она в ужасе вскрикнула, резко повернулась и бросилась опрометью назад в гостиную.

 — А ты что стоишь, Джордж, будто осел? — обратился Энтони к другу, приводя того в чувство пинком в спину. — Иди же за ней.

 — Нет! — выкрикнула Рослин. — Ты уже и так натворил достаточно…

 Но презрение, звучавшее в предупреждении, лишь только подхлестнуло беднягу, который решительно направился в сторону гостиной. Охваченная ужасом, Рослин бросилась наперерез, намереваясь захлопнуть дверь перед его носом, а если надо будет, и вступить с ним в драку. Но она не учла, что в холле находился еще и ее муж. Женщина успела сделать только пару шагов, а Энтони, каким-то непостижимым образом преодолев расстояние в десять футов, обнял ее за талию, и оттащил упирающуюся жену назад к лестнице.

 — Уйди, отцепись от меня, ты… — бормотала она сердито, барахтаясь в его объятиях и не очень еще понимая, что произошло.

 — Сейчас, сейчас, дорогая, успокойся немного, будь так добра, — стараясь успокоить ее, шептал Энтони. — По-моему, мы уже достаточно повеселили слуг неприличными сценами в этом холле. Не стоит устраивать еще одну.

 Это подействовало.

 — Если бы ты не… — начала Рослин сердито, но уже гораздо более тихим голосом.

 — Послушай меня внимательно, любовь моя, — перебил ее Энтони. — Франсес упорно отказывалась выслушать его. На этот раз ей придется сделать это. Джордж наконец заставит выслушать то, что он давно пытался сказать ей нормальным способом. И никто им не помешает. — Энтони на мгновение прервался и, улыбнувшись, хитро посмотрел на жену: — Кстати, тебе не кажется, что их отношения в чем-то похожи на наши?

 — Абсолютно не кажется! — У нее перехватило дыхание. — Я слушаю то, что ты говоришь. Я просто не верю тебе.

 — Упрямая девчонка, — ласково проворчал Энтони. — Ладно, сейчас нам некогда объясняться. Ты пойдешь со мной и подождешь, пока я переоденусь к обеду.

 Ей ничего не оставалось делать, как только подчиниться, поскольку уже в следующий момент он нес ее вверх по лестнице. Но, как только они оказались в его комнате и Энтони слегка расслабил руки, Рослин резко оттолкнула его, не обращая внимания на стоящего рядом Виллиса.

 — Это самый отвратительный поступок, который ты когда-либо совершал, — выпалила она.

 — Рад это слышать, — весело отозвался Энтони. — До сих пор я полагал, что самое отвратительное я сделал, когда…

 — Заткнись! Замолчи ради Бога, — закричала Рослин, пытаясь проскользнуть мимо него к двери.

 Энтони снова взял ее за талию и одним движением перенес на край стоящего у камина шезлонга. Здесь он ее отпустил, но, склонившись, оперся руками таким образом, что она оказалась в плену. В непроизвольном желании отодвинуться от него как можно дальше Рослин сама забралась в шезлонг поглубже. Выглядело это довольно комично, но Энтони даже не улыбнулся.

 — Тебе лучше посидеть спокойно, дорогая женушка, иначе я просто привяжу тебя к этому стулу. Ты хорошо поняла?

 — Ты не сделаешь это!

 — Сделаю. В этом можешь быть абсолютно уверена, радость моя.

 Губы Рослин презрительно дернулись, в глазах горела готовность к борьбе. Однако и весь вид замершего над ней в ожидании мужа говорил, что настроен он вполне решительно. Благоразумие подсказало, что на этот раз лучше не противиться ему. Она опустила глаза и забралась с ногами в шезлонг, устраиваясь поудобнее. Энтони понял эти знаки смирения и выпрямился. Но веселее ему от этой маленькой победы не стало. Он прекрасно понимал, что все достигнутое за последнее время в деле умиротворения супруги сейчас было разрушено. Что ж, раз так, то так. Как бы там ни было, а Джордж после стольких лет наконец получил свой шанс. Только вот ему самому в ближайшие несколько недель ожидать, кроме очередных вспышек шотландского темперамента супруги, нечего. О Боже, новая пытка.

 Когда Энтони повернулся к Виллису, его взгляд был столь мрачен, что бедный камердинер невольно отпрянул назад. Правда, именно благодаря этому движению хозяин его наконец и заметил.

 — Спасибо, Виллис, — произнес Энтони, стараясь скрыть творившееся в его душе смятение за подчеркнуто спокойным тоном. — Твой выбор, как всегда, безупречен.

 Рослин повернула голову, посмотрев на Виллиса, которого до сих пор не замечала, затем на старательно разложенную им на кровати одежду мужа.

 — Не означает ли это, что ты сказал ему о намерении вернуться домой к обеду?

 — Конечно, дорогая, — ответил Энтони, сбрасывая с плеч пиджак. — Я всегда говорю Виллису, когда буду дома.

 Рослин бросила на камердинера осуждающий взгляд, добавивший краски и без того румяным щекам парня.

 — Он мог бы сказать и мне, — сказала она, обращаясь к мужу.

 — Это не входит в его обязанности.

 — Но ты-то мог сообщить мне!

 — Ты права, любовь моя. Я бы и сообщил тебе о своих намерениях, если бы утром ты вдруг не надула губки и не выскочила так стремительно, оставив меня одного.

 Глаза Рослин метали молнии.

 — Ничего подобного я не делала! Как ты можешь говорить так!

 — О? — Энтони опять оглянулся, удивленно поджав губы. — Так как же тогда по-другому описать твое поведение?

 Как раз в этот момент Виллис снял с него рубашку. Не успевшая ответить что-либо, Рослин мгновенно отвернулась. Энтони засмеялся. Новая тема разговора, если и не сняла напряжения, то по крайней мере благотворно повлияла на его настроение. Да и то, что она поостереглась смотреть на его обнаженную грудь, кое о чем говорило.

 Энтони сел на кровать, давая возможность Виллису заняться его ботинками. Теперь ему не надо было оборачиваться, чтобы видеть жену. Она полулежала перед ним, правда, отвернувшись от него. Он с удовольствием рассматривал ее новую прическу, немного легкомысленную из-за многочисленных завитушек и завлекательных локонов, обрамляющих лицо. О, как же давно он не прикасался к этим великолепным волнам красноватого золота! Как давно его губы не ощущали прелестную мягкость кожи ее нежной шеи! Энтони перевел взгляд на грудь жены и вздохнул, поспешив отвернуться, чтобы не мучить себя и не мешать Виллису.

 — Так что, дорогая, — как бы продолжил он прерванные рассуждения, — моя оплошность во многом объясняется твоими утренними злыми шутками.

 — Ты сам спровоцировал меня.

 Ему пришлось напрячь слух, поскольку она говорила в сторону.

 — Как же я мог сделать это, если на протяжении всего разговора вел себя безупречно вежливо?

 — Ты назвал Франсес моим подкреплением.

 Эту фразу он услышал отчетливо.

 — Согласен, это было грубостью с моей стороны, сладкая моя. Но твое плохое настроение проявилось задолго до того, как я задел твою подругу.

 — Ты прав, — прошипела Рослин, — но только в том, что эта была настоящая грубость.

 Бросив украдкой взгляд на жену, Энтони увидел, как она нервно барабанит пальцами по ручкам шезлонга. Похоже, что он загнал ее в угол. А это сейчас совсем ни к чему. Тему разговора необходимо срочно менять.

 — Кстати, Рослин, — заговорил он спокойным, доверительным тоном, — я все хочу тебе сказать, что был бы весьма признателен, если ты не будешь выходить без меня из дома до тех пор, пока я не найду твоего кузена.

 Расчет Энтони оправдался. Возможно, в иных обстоятельствах она бы выпалила в ответ, что не такая уж она и дура, как он думает, и без него уже давно решила, что ей следует посидеть дома какое-то время. Но в данный момент Рослин ощутила облегчение оттого, что муж перестал ей напоминать о ее собственном, действительно далеко не лучшем поведении, и была благодарна ему за это.

 — Конечно, я не буду выходить одна, — ответила она.

 — А тебе хотелось бы куда-нибудь пойти в ближайшие несколько дней?

 И непрерывно находиться исключительно в его компании? Ха!

 — Нет, — заверила Рослин.

 — Очень хорошо. — Энтони слегка пожал плечами. — Но если твои планы изменятся, я к твоим услугам.

 С чего это он стал вдруг такой рассудительный и сговорчивый?

 — Ты все сказал, что хотел?

 — Вообще-то…

 — Мэлори! — раздался вдруг восторженный крик из-за двери, и через мгновение в комнату вбежал сияющий Джордж Амхерст. — Тонни, ты даже не представляешь!..

 Тут же сообразившая, что в присутствии друга муж может и не решиться выполнить свою угрозу, Рослин быстро вскочила с шезлонга. Не дожидаясь того, что сообщит Джордж, она проскочила мимо него к выходу, молясь про себя о том, чтобы у Энтони хватило такта не устроить очередную сцену. Не оглядываясь, она сбежала по лестнице и уже через несколько секунд оказалась в гостиной. Здесь она нерешительно остановилась, не зная, следует ли сразу бросаться к Франсес, которая стояла в задумчивости возле мраморного камина к ней спиной. Подруга повернулась. Глаза ее блестели от слез. Горький комок подкатил к горлу Рослин.

 — О, Франсес, мне так жаль, — заговорила она, подбегая к подруге и беря ее за руки. — Я никогда не прощу Энтони этого. Он не имел права…

 — Я выхожу замуж, Рос, — перебила ее Франсес, делая шаг назад.

 Рослин замерла на месте, лишившись дара речи. Такой счастливой улыбки, которая засияла на лице подруги, ей, пожалуй, не приходилось видеть за все долгие годы знакомства. Но даже это не могло убедить в том, что услышала она именно то, что услышала.

 Слезы!..

 — Почему же ты тогда плачешь?

 — Я не могу сдержать себя. Это от радости… — тихо засмеялась Франсес. — Я была такой дурой, оказывается, Рос. Джордж сказал, что любит меня… Всегда любил.

 — И ты… Ты поверила ему?

 — Да, — прошептала Франсес. — Да! — воскликнула она еще раз громко.

 — Но, Фран…

 — Надеюсь, вы не собираетесь переубеждать ее, леди Мэлори?

 Обернувшись, Рослин наткнулась на крайне недружелюбный взгляд, исказивший красивое лицо входящего в гостиную Джорджа Амхерста. Серые глаза светились холодным огнем. Голос звучал жестко и угрожающе.

 — Нет, — натянуто произнесла Рослин, — было бы глупо надеяться…

 — Вот и прекрасно! — Выражение лица Джорджа мгновенно изменилось, засияв великолепной улыбкой. — Коль теперь я знаю, что она любит меня, вставать кому-то между нами я не позволю.

 Намек, прозвучавший в этих словах, был понятен всем, тем более что тепло, лившееся из глаз Джорджа, адресовалось явно Франсес. Да, похоже, в число тех, кому он больше не позволит вмешиваться в их отношения, входит и она. А судя по радостному трепету в глазах, Франсес такая постановка вопроса вполне устраивала.

 — Понимаешь теперь, почему я не сомневаюсь в его искренности, — прошептала она на ухо обескураженной Рослин, обнимая ее рукой. — Разве он не великолепен?

 Великолепен? Леди Мэлори чуть не плюнула от возмущения. Речь идет о развратном, безнравственном человеке. И кто дает ему такую восторженную оценку? Подруга, которая сама же предостерегала ее, утверждая, что мужчинам такого сорта верить нельзя! А теперь вот вся светится от возможности выйти замуж за того, кто разбил ее сердце. Невероятно!

 — Надеюсь, ты извинишь нас, если мы сейчас уйдем, — продолжала между тем Франсес, слегка краснея. — Нам с Джорджем так о многом необходимо поговорить.

 — Уверен, что наша гостеприимная хозяйка понимает причину, по которой нам хочется побыстрее остаться наедине, Фран, — добавил Джордж, обнимая ее за талию и прижимая к себе. — Помимо всего прочего, она и сама совсем недавно вышла замуж.

 Рослин поперхнулась. Но этого никто не заметил. Оба ее собеседника были слишком увлечены друг другом, чтобы обращать внимание на что-то еще. Они на мгновение застыли, обменявшись восторженными, полными любви взглядами.

 Только через минуту хозяйка дома вновь обрела дар речи, но она уже была в полном одиночестве. Внутри нее боролось такое множество противоречивых чувств, что она не могла сказать, какое именно доминирует.

 — Вижу, тебе уже сообщили счастливое известие.

 Рослин медленно подняла глаза к двери и остолбенела, забыв обо всем. Столь сильное впечатление произвел на нее блестящий вид мужа. Он был великолепен в блестящем атласном костюме изумрудного цвета, расшитом от горла белоснежными галунами. Волосы его были зачесаны по последней моде назад, но, будучи слишком непокорными, несколько прядей уже успели упасть на виски и теперь лежали на них завораживающими иссиня-черными волнами. Ослепительный мужчина! Да, вряд ли можно было подобрать сейчас для его описания более подходящее слово. У Рослин сердце заколотилось быстрее.

 Но тут она обратила внимание на его позу: Энтони стоял, опершись плечом о дверной косяк, скрестив руки на груди и самодовольно, как ей показалось, улыбаясь. Это знакомо. Все так же, как всегда! Влюбленный в себя надутый индюк, гордящийся своими мужскими достоинствами и выставляющий их напоказ. Негодяй…

 — Ну что, радость моя, наделала много шума из ничего?

 А, он еще собрался и посмеяться, хочет поиздеваться над ней. Рослин скрипнула зубами, пальцы сами собой сжались в кулаки. Теперь она знала, какое чувство в ней преобладает, — слепая ярость. Но Энтони еще не закончил. Он будто намеренно вел диалог к столкновению.

 — Да, должно быть, такое ошеломляет. Еще бы, женщина, которая так долго учила тебя не доверять мужчинам, вдруг сама изменила своим принципам и поверила одному из них. Зато и твои собственные проблемы предстают в несколько ином свете, не правда ли?

 — Ты!.. — начала было на повышенном тоне Рослин, но тут же одернула себя. Нет, она не будет орать как рыночная торговка, показывая свою слабость перед ним и забавляя слуг. — На самом деле, — процедила она сквозь стиснутые зубы, — в ее и моем случаях практически нет ничего общего. К тому же, — добавила она после секундной паузы свистящим шепотом, — думаю, к Франсес вернется здравый смысл уже утром.

 — Очень сомневаюсь. Зная старину Джорджа, правильнее предположить, что утром твоя подруга будет вспоминать только о наслаждении, испытанном ночью.

 Как ни старалась Рослин скрыть смущение, щеки ее порозовели.

 — Ты отвратителен, Энтони. Они ушли от нас для того, чтобы просто поговорить.

 — Можешь называть это так, сладенькая.

 Снисходительность его тона бесила Рослин. Еще сильнее она злилась оттого, что он был прав. Она не хуже его понимала, почему Франсес и Джорджу захотелось побыстрее уйти. Но пусть ее поглотит ад, если она признает его правоту.

 — По-моему, у меня начинается мигрень, — сухо произнесла она. — Надеюсь, ты извинишь меня, если я…

 Направившись было к двери, Рослин остановилась, поскольку не изменивший позы Энтони, как оказалось, загораживал своей мощной фигурой выход.

 — Ты возражаешь? — растерянно пролепетала она.

 Вместо ответа он медленно выпрямился, давая ей возможность пройти, и, не скрывая веселой улыбки, стал наблюдать, как она осторожно протискивается, повернувшись к нему спиной и прилагая массу усилий, чтобы тела их и на мгновение не соприкоснулись.

 — Трусиха, — нежно произнес Энтони.

 Рослин остановилась, передернув плечами.

 — Что ж, думаю, я преподал тебе хороший урок с шезлонгом, не так ли?

 Рослин опрометью бросилась вверх по лестнице.

 — До следующего раза, любовь моя, — догнал ее веселый голос Энтони.