• Семейство Мэлори, #4

Глава 23

 — Ты танцуешь со мной, потому что хочешь этого, Уоррен, или потому, что у нас с тобой счеты? — осведомилась Эми.

 Уоррен вместо ответа заговорил о другом:

 — Тебе обязательно строить глазки всем без разбора? Она радостно засмеялась:

 — Я видела, как ты бросал на меня взгляды. Мне хотелось, чтобы ты подошел и я смогла бы кокетничать только с тобой. И перестань смотреть так угрюмо. Люди подумают, что ты сердишься на меня.

 — Мне совершенно безразлично, что ты делаешь, — заверил он Эми.

 — Вздор, — сказала она и не очень воспитанно хмыкнула. — Ничего, правду я сама смогу говорить за нас обоих. Начнем с того, что я думаю на самом деле. Я очень скучала по тебе. Отвратительно с твоей стороны не приходить целых четыре дня из простого упрямства.

 — Но я кое-что доказал, разве нет?

 — Только то, каким занудой ты можешь быть. Как бы то ни было, ты тоже скучал по мне. Сделай мне приятное, признайся.

 Сделать ей приятное? Невероятно, но он чувствовал непреодолимое желание так и поступить. Господи, это — безумие. Он сам не знает, скучал он или нет. По крайней мере думал все время, вспоминал. Она была забавна — во всяком случае, когда не приставала к нему. Но сказать ей об этом? Увольте, его не так-то просто приручить! Он будет по-прежнему пытаться быть грубым! Тогда почему же он с ней танцует? Да она ослепительна в этом прекрасном платье. Во всех этих драгоценностях и шелках она выглядит взрослее. Ему захотелось убить ее последнего партнера за то, что тот прижимал ее к себе. Он сдерживался из последних сил. Она заскучала и спросила:

 — Ты все больше хмуришься. Может, рассказать тебе анекдот?

 — Нет.

 — Поцеловать тебя?

 — Нет!

 — Может, сказать тебе, где растет ива, чтобы ты срезал прутик?

 В ответ она услышала не то стон, не то смех. Это был ужасный звук, но Эми он показался музыкой.

 — Уже лучше. — Она усмехнулась. — Может, все-таки улыбнешься? Или сделать тебе комплимент? Ты выглядишь великолепно. Мне нравится, как ты зачесал волосы назад. Ты не хочешь постричься?

 — Чтобы выглядеть совсем как англичанин?

 — А что, есть причины выглядеть и одеваться немодно? Как я сама не догадалась? — Помолчав минутку, она сказала:

 — Ну?

 — Что?

 — Ты не хочешь сделать мне ответный комплимент?

 — Нет.

 — Я и не ждала, а спросила так, на всякий случай.

 — Эми, ты можешь угомониться хотя бы на пять минут?

 — Молчание никогда ничего не дает.

 — Попробуй — и ты будешь потрясена.

 — А, так ты хочешь просто обнять меня? Почему сразу не сказал?

 Он почти застонал. Она никогда не уймется! Если только., .

 — Ты беременна? — наконец проговорил он.

 — ??

 — А он не хочет жениться, и поэтому ты лихорадочно ищешь кого-нибудь на роль мужа. Эми вздохнула:

 — Положа руку на сердце не знаю, почему терплю все это. Уоррен, наверное, я уже люблю тебя. Да, это все объясняет.

 Он окаменел.

 — Ты в прошлый раз говорила, что не любишь.

 — Я сказала, что не уверена, но больше ничто меня бы не удержало, кроме любви. Я бы поколотила всякого, кто бы так со мной себя вел.

 — Все же ты ничего не отрицаешь.

 — Не хочу, — сказала она ему тоном, в котором зазвучали новые, незнакомые прежде нотки, — я предоставлю тебе возможность проверить, чтобы ты больше не сомневался. Но я, кажется, передумала. Все-таки я рассержусь на тебя.

 Она высвободилась из его рук и ушла прямо посреди танца. Он постоял еще немного, все еще не веря, что вывел ее из себя. Она не сможет его больше соблазнять, если не будет с ним разговаривать. Вот и хорошо.

 К черту все! Уоррен хотел услышать, беременна она или нет. Он сам себе удивлялся, как много это для него значило.

 Уоррен двинулся за ней следом, но едва переступил порог бального зала, как вдруг Энтони и Джеймс повлекли его под руки совсем в другом направлении. Он хотел запротестовать, так как чувствовал, что сейчас у него не хватит терпения еще и на этих двоих с их ерничеством. Но Мэлори куда-то так торопились, что почти тащили его за собой.

 Уоррен терялся в догадках, что им нужно. Недостает партнера для игры в карты? Хотя от Джеймса Мэлори можно ожидать чего угодно — может, ему не понравился покрой его нового фрака. Так и быть, он уделит братьям минуту. Если оба Мэлори здесь, значит, Эми никуда сейчас не уедет. Когда они вошли в бильярдную, оказалось, что покрой фрака интересовал Джеймса меньше всего. Уоррен был отброшен к стене, как только дверь за ними закрылась. Джеймс тут же схватил Уоррена за лацканы и прорычал ему в лицо:

 — Андерсон, у тебя одна секунда, чтобы убедить меня в отсутствии каких-либо планов относительно моей племянницы.

 В подобных случаях Уоррен обычно наносил удар, ни слова не говоря, но это был муж его сестры. Помимо того, единственный человек, с которым не так-то просто справиться. Уоррен чуть не расхохотался. Комедия! Девчонка проходу не дает, а бить будут его!

 — Никаких планов, — сказал он весьма выразительно.

 — Почему-то я тебе не верю, — ответил Джеймс.

 — А разве танцевать с ней — преступление?

 — Преступление то, как ты на нее смотришь. Уоррен заскрежетал зубами. Она говорила ему, что кто-нибудь заметит. Но почему заметили именно эти двое! Он решил оправдаться:

 — Я просто задумался, Мэлори, Взгляды, которые я бросаю на людей, не имеют отношения к кому бы то ни было.

 Это было чистой правдой, хотя в последнем случае не совсем. Черт побери, он чувствовал себя желторотым юнцом, которого застали на месте преступления. А ведь самое смешное, что он всего лишь пытался отвадить от себя девчонку да думал о ней больше, чем она того стоит. А еще он чуть не переспал с ней на середине большака! Соблазнительные картины теснились у него перед глазами.

 В это время подал голос Энтони:

 — Как мне ни жаль, но это возможно, Джеймс.

 — Да, пожалуй, — согласился Джеймс, хотя все-таки спросил Уоррена:

 — Значит, она тебе совсем не нравится?

 — Я этого не говорил, — с удивлением услышал Уоррен собственный голос.

 — Неправильный ответ, янки.

 За эту маленькую часть правды Уоррен был отброшен к стене. На этот раз он ударился головой, и гнев его стал неудержимо расти.

 — Вы хотите, чтобы я отрицал то, что она невероятно красива? — проговорил он сквозь зубы. — Надо быть живым трупом, чтобы этого не заметить. Убери свои руки.

 Джеймс рук не убрал, но тон его стал несколько мягче, когда он сказал:

 — Она слишком молода, чтобы ты замечал ее красоту. Уоррен согласился бы, если бы это был кто-нибудь другой.

 — Не тебе об этом говорить. Джорджи была немногим старше Эми, а ты старше, чем я.

 Джеймс был старше Уоррена только на год, а Эми моложе Джорджины на четыре.

 Энтони предложил:

 — Надо поправить ему зрение, чтобы не видел того, чего не должен видеть. Я буду счастлив этим заняться, если ты боишься гнева жены.

 — Ничего, пока с него этого достаточно.

 И тут Уоррен, к сожалению, больше не выдержал.

 — Но это какой-то бред, — взорвался он. — Я сказал вам, что у меня нет на нее видов, но, если вы хотите уберечь ее невинность, сажайте племянницу поскорее под замок. Может, тогда она меня оставит в покое.

 — Что это, черт побери, значит?! — воскликнул Джеймс.

 — Это значит, что малышка вешается на меня при каждом удобном и неудобном случае.

 — Погоди! — закричал Энтони. — Дай мне посмеяться вдоволь, прежде чем кинешься в наступление.

 Джеймс, однако, не был столь легкомысленно настроен, — Ты с ума сошел! Ты все это придумал, чтобы улизнуть из наших рук. Тебе это просто показалось, и ты решил, что в улыбках и взглядах молодой девушки скрыто нечто большее, чем дружелюбие.

 Уоррен вздохнул. Не надо было этого говорить. Проклятый язык! Ему казалось, что он совершил предательство. Правда, он и не обещал Эми хранить все это в тайне. Вряд ли он получил бы добровольных помощников в сражениях с Эми. Малышка всех обманывает своим невинным видом.

 — Думаю, вы не поверите мне на слово?

 — И не подумаем, — сказал Джеймс.

 — Ну тогда довольствуйтесь тем, что я сказал раньше, и оставим это, Мэлори.

 — После того как ты очернил Эми? Думаю, этого явно недостаточно. Поклянись, что ты все это придумал, или тебя отсюда унесут на руках.

 К сожалению, это была не пустая угроза. Вдобавок ко всему еще придется драться с Джеймсом.

 — Я не заговорил бы об этом, если бы ты сам не наседал на меня, Мэлори. Но раз уж дело приняло такой оборот, вы бы лучше мне помогли, чем не верить ни одному моему слову. Почему, ты думаешь, я целую неделю не был у Джеймса? Почему я отказался жить у вас после отъезда моих братьев? Да все потому, что я побоялся находиться под твоей крышей. Эми нашла бы меня в моей собственной постели.

 Уоррен вовремя уклонился в сторону. Кулак Джеймса чуть не пробил стену около самого его уха. Все трое явственно услышали треск ломающегося дерева, и пятнышко крови из разбитых пальцев Джеймса появилось на стене.

 — Я тебе говорил, он прилежный ученик, — сухо подытожил Энтони. Но поскольку он отвлекся и отошел от двери, та внезапно распахнулась, и Эми вошла в бильярдную. В мгновение ока она смекнула, что происходит. Мельком взглянув на Уоррена и Джеймса, она сразу спросила дядю:

 — Ты не ударил его?

 — Разве он выглядит побитым, котенок? — вмешался Энтони.

 — Мы обсуждаем тут один вопрос, — добавил Джеймс, выпуская лацкан Уоррена, который все еще оставался зажатым в его руке, и делая вид, что сдувал оттуда пылинку, — и совершенно не интересный для тебя. Так что…

 — Я не ребенок, дядя Джеймс. Чем он на этот раз навлек на себя твой гнев?

 — Он опозорил одного человека, которого мы знаем, но уже собрался извиниться, и, если ты вернешься к своим танцам, он продолжит.

 Эми не двинулась с места. Взглянув на Уоррена, она догадалась:

 — Ты им все рассказал?

 Уоррену показалось, что в ее глазах мелькнула обида, и у него кольнуло в сердце. Конечно, она тоже сочла это предательством. Обида, правда, почти сразу сменилась выражением решимости на лице.

 — Ничего страшного, — сказала девушка, — все равно они узнали бы вскоре о нашей помолвке.

 — Что?! — разом вскричали в ужасе се дяди.

 — Ты забыл упомянуть о наших намерениях вскоре пожениться, Уоррен? — спросила она, широко распахивая невинные васильковые глаза.

 — Мы не собираемся этого делать, Эми! — вскричал Уоррен с потемневшим лицом. Она обернулась к Джеймсу:

 — Ты видишь, с каким человеком мне приходится иметь дело? Он всем недоволен, что бы я ни делала. Но ничего, привыкнет. — Затем она обернулась к Уоррену:

 — Тогда что же ты им сказал? Может, о своих дурацких подозрениях насчет моей беременности?

 — Что? — Ее дядюшки были полностью уничтожены. Лицо Уоррена потемнело еще больше.

 — Вообразил себе Бог знает что, — объяснила она с прежним невинным видом. — Я-то, конечно, не беременна, но он слишком циничен, чтобы поверить мне на слово. Он предпочитает все, кроме правды, которая заключается в том, что он нужен мне.

 По мере того как она делала признания, физиономии окружающих все больше вытягивались.

 — Тогда что же он вам сказал? Наверное, рассказал о моих попытках его соблазнить?

 — Эми! — воскликнул Энтони.

 А Джеймс принялся урезонивать племянницу:

 — Девочка, ведь все это совсем не смешно, ничуть не забавно. Чем ты гордишься, рассказывая нам эти глупости? При этих словах Уоррен расхохотался:

 — Час от часу не легче. Они не верят тебе так же, как и мне. Ты можешь спокойно идти, оставив мне небольшое преимущество.

 — Я никуда не уйду.

 — Какое это преимущество? — осведомился Энтони.

 — Разбитые пальцы.

 — Очко в его пользу, — обратился Энтони к брату.

 — Это совершенно все равно.

 В этот момент Эми опять решительно вмешалась:

 — Здесь не будет никакой драки, никакого боя, или тетя Джордж об этом немедленно узнает. Вряд ли она одобрит нападение на собственного брата только потому, что он осмелился сказать правду. Я пожалуюсь тете Рослин на дядю Энтони, который не остановил побоище. И конечно, я поставлю в известность дядю Джейсона.

 — Первых двух из твоего списка вполне хватит, — ответил Энтони, увидев опечаленное лицо Джеймса. — А ты научилась у Реджи весьма ловко использовать слабые струны людей.

 — Это шантаж. И я прибегла к нему, зная, что сейчас ожидает человека, за которого я собираюсь выйти замуж.

 — Господи, неужели ты все это серьезно? — сказал Энтони, внезапно уверившись в правдивости ее слов. Эми, однако, не успела ответить, ибо Уоррен снова заявил, обращаясь по очереди к Джеймсу и Энтони:

 — Однако я не собираюсь жениться.

 — Он женится, — заверила всех Эми, затем в ее голосе прозвучало предостережение, — но сделает это добровольно. Я не собираюсь выходить замуж против его воли. Правда, он еще не понял, что мы созданы друг для друга. Сейчас я вас оставлю, но учтите, дяде Джеймсу несдобровать, если я увижу на лице Уоррена синяки.

 — Боже, Андерсон, — вздохнул Энтони, когда Эми вышла, — мне даже жаль тебя.

 — А мне нет, — проворчал Джеймс. — Что ты сделал, черт тебя побери, что она так влюбилась?

 — Ровным счетом ничего.

 — Ты не можешь жениться на ней.

 — Я и не хочу.

 — Проклятый лжец!

 Уоррен опять чуть было не взорвался, но вовремя взял себя в руки.

 — Повторю еще раз. Я и пальцем ее не трону и буду продолжать отбивать ей охоту, большего от меня нельзя требовать.

 — Ты мог бы убраться из Англии. Надеюсь, этого она не заметит. — С этими словами Джеймс нанес противнику сокрушительный удар в живот, к которому Уоррен не успел подготовиться.

 Уоррену показалось, что желудок его вывернулся наизнанку, и он остался стоять, согнувшись и не в силах вздохнуть. Он даже не заметил, как Мэлори покинули бильярдную. Энтони тут же стал допытываться у брата:

 — Янки побольше и поздоровее Идена, как это ты такими ударами не убил того щенка?

 — Я обходился со стариной Ником мягче. Дело принципа. И тогда я не знал, что он зарится на одну из наших племянниц.

 — Вот почему нашему американскому брату вряд ли так повезет.

 — Именно, — сказал Джеймс и задумался. — Может, девчонка обманула нас? Неужели ей нужен этот негодяй? Какой в этом смысл? Да еще призналась при нем!

 — Понимаю, о чем ты. В наши дни женщины заставляли мужчин теряться в догадках.

 — С каких это пор ты записался в резерв? — сухо осведомился Джеймс. — Женщины ни в чем не изменились, осел ты эдакий. Но это не объясняет поступка Эми, — Она не могла унаследовать эту смелость у Эдди. Не моргнув глазом стала нас запугивать, собираясь исполнить свои угрозы.

 — Не важно, — ответил Джеймс, — ты думаешь, янки был искренен?

 Энтони усмехнулся:

 — Он искренне хотел тебя рассердить.

 — Это ты хочешь меня рассердить.

 — Тогда другого выхода нет. Придется ждать,