• Семейство Мэлори, #4

Глава 24

 Оставшуюся часть вечера Уоррен играл в карты с Клинтоном и двумя англичанами. Он почти не вникал в суть игры и был непростительно рассеян, поэтому проиграл две сотни фунтов. Только подумать, он пришел сюда подыскать себе любовницу! Но как только приехала Эми, все его благие намерения рухнули. Она все еще танцевала с кем-то из дюжины поклонников, которые теперь примутся обивать пороги с визитами. На этом настояла его собственная сестра. Ему оставалось только надеяться, что один из них привлечет девушку настолько, что она оставит его, Уоррена, в покое.

 — Опять то же самое, янки, — снова пожаловался партнер слева от Уоррена.

 Уоррен посмотрел на свои карты и бросил их на стол.

 — Прошу прощения, — сказал он, поднимаясь из-за стола, а затем обратился к брату:

 — Я возвращаюсь в отель.

 — Мудрое решение в твоем состоянии.

 — Клинтон, только не начинай.

 — И не собирался. Увидимся утром.

 Утром перед отплытием они намеревались попрощаться с сестрой, которая все еще не вставала и не могла их проводить. Уоррен тоже собирался заглянуть, однако потом счел это необязательным. Поскольку он не уходит в море, а остается, он увидится с сестрой и позже. Как только она начнет вставать, он приедет и возьмет ее с ребенком на прогулку. Хорошо бы хоть немного побыть с ними наедине, чтобы ее домочадцы не мешали. А пока лучше держаться подальше от Беркли-сквер.

 Уоррен прошел мимо бального зала к выходу, не пытаясь взглянуть на Эми с ее обожателями, и напрасно. Она поджидала его в холле, скрывшись за кадкой с огромным папоротником.

 Уоррен заметил край голубого платья и кончик туфельки. Он хотел пройти мимо, но Эми выскочила из укрытия и загородила ему дорогу.

 — Полагаю, ты взбешен? — сразу выпалила она. Она выглядела несколько смущенной, но это не смягчило Уоррена.

 — Ты права, и лучше будет, если я больше тебя не увижу.

 Этот холодный голос и резкий ответ словно придали ей сил. Неожиданно ее кобальтовые глаза снова засияли.

 — Как грубо! Между прочим, я тобой тоже недовольна. Совсем не обязательно было рассказывать о нас с тобой.

 — Не о нас, а о тебе.

 — Это одно и то же, — ответила она с присущей ей жизнерадостностью. — Думаю, ты знаешь, что теперь мне не избежать бесконечных душеспасительных бесед.

 — Вот и прекрасно. Может, им в отличие от меня удастся тебя образумить.

 — Они будут толковать только о том, что ты неподходящая пара, но это мне известно.

 — Зачем же ты упорствуешь?

 — Здравый смысл не имеет никакого отношения к чувствам, которые вызываешь у меня ты.

 — Боже, только не начинай сначала. — Он отодвинул ее в сторону, но она быстро преградила ему путь к выходу.

 — Я еще не все сказала, Уоррен.

 — А я — все.

 — — Ты понимаешь, что дал им оружие в руки? Они отговорят отца, и он не даст нам согласия.

 — О, ты имеешь в виду, что из сегодняшнего вечера получится что-нибудь путное? — ответил он.

 — Не надейся. Просто тогда нам придется бежать.

 — Эми, скажи, ты теперь уже больше не боишься, что тебя отошлют в деревню? Я полагал, это было твоей основной заботой.

 Наконец-то самоуверенности у нее поубавилось.

 — Пока это еще возможно. Но ты не беспокойся. Я вернусь.

 — И тебя вновь сошлют?

 — Может быть, но я все равно вернусь.

 — Надеюсь, к третьему разу я уйду в море. Она с неодобрением покачала головой:

 — Ты изо всех сил пытаешься рассердить меня, и тебе это удается. Но на твое счастье, у меня не остается ни капли зла на тебя.

 — Чего нельзя сказать обо мне.

 — У тебя еще все впереди. Уоррен тяжело вздохнул:

 — Ты все время нарушаешь правила! Ты должна не поощрять меня, а отбиваться.

 — Покажи, где это написано.

 — Ты прекрасно знаешь, что у тебя ни стыда, ни совести.

 — Да, но я только с тобой так себя веду. Разве я тебе не говорила?

 — Да, говорила. — Но Уоррен все еще ей не верил. А если она не беременна… — Ты просто надеешься заманить меня в ловушку, подарить чужого ребенка. Вот почему ты так настойчиво добираешься до моей постели.

 Вот это наступление!

 — Почему ты не веришь моим словам? Разве ты первый раз слышишь, как ты красив и какое желание вызываешь? Почему бы мне не хотеть тебя ради тебя?

 — Уверен, что не вызываю никакого желания. Он воспитывал это в себе годами и теперь уже не сомневался.

 — Не беспокойся, я все улажу. Находиться с тобой рядом будет очень приятно, ты станешь очарователен, как Дрю, и спокоен, как Томас. Просто надо обуздать твой темперамент. И все. С тобой будет приятно иметь дело, и я жду не дождусь, чтобы мы поженились.

 Уоррена подкупила ее рассудительность. Он еле освободился от чувства, что она и на самом деле знает какие-то магические слова, которые могут переделать его жизнь и сотворить чудо.

 — Откуда такая уверенность, Эми?

 — Если бы ты, как и я, мог видеть в людях хорошее, ты бы не сомневался.

 Она отступила, пропуская его. Уоррен отказался от попыток оставить за собой последнее слово. Все равно она никогда ему не позволяла этого. Не успел он сделать и нескольких шагов, как она снова заговорила:

 — Я приехала сегодня только потому, что хотела встретиться с тобой на балу. Не прячься от меня, приезжай, теперь ты один в номере, и я могу приехать сама.

 Уоррен похолодел. Эми рядом с ним, и постель в двух шагах? Завтра же утром он поменяет гостиницу.

 — Мы можем отправляться домой, дядя Джеймс, — сказала Эми, подходя к столу с напитками.

 — Слава Богу, — ответил Джеймс, а затем спросил:

 — Почему так рано?

 — Уоррен уехал.

 Джеймс в ответ закатил глаза и отправился в гардеробную. Надо поговорить с маленькой чертовкой, и немедленно, по пути домой. Он не должен позволять ей тараторить всякие ужасные вещи так, что невозможно вставить ни словечка. Где она только научилась так разговаривать со старшими, да еще с такой смелостью!

 Дети Эдди всегда отличались образцовым поведением. Бог мой, не Джереми ли виноват, что она ступила на скользкий путь? Да, именно так. Последнее время дети слишком часто общались, и молодой негодяй мог смутить невинную душу.

 Когда экипаж тронулся, Джеймс все еще об этом раздумывал и, как только дверца закрылась, сказал Эми:

 — Джереми ответит мне за все, увидишь. Обескураженная, Эми спросила:

 — За что?

 — Смелость, переходящая в наглость, которую мы сегодня видели, — его рук дело.

 — Он-то при чем?

 — Очевидно, ты у него научилась. Эми только улыбнулась любимому дяде.

 — Чепуха. Мне всегда было свойственно говорить правду, просто раньше я сдерживалась.

 — Тебе и впредь надлежит сдерживаться.

 — В обычное время обязательно, но сейчас нам нужна искренность, когда мы говорим об Уоррене.

 — А мы и не будем говорить об этом неотесанном мужлане. Ты должна признать, что все это было показное, ты хотела спасти его шкуру, потому что тебе стало его жалко или еще по какой-нибудь глупости. Я прекрасно все пойму. И даже никогда тебе не напомню.

 — Я не могу этого сделать, дядя Джеймс.

 — Постарайся, — произнес он с отчаянием в голосе. Эми покачала головой:

 — Никак не могу понять, почему ты так к этому относишься. Не ты, а я буду с ним жить.

 — И ты не будешь, — настаивал Джеймс, — любой другой был бы тебе лучшей парой. Он тебе совершенно не подходит.

 — Он мне подходит, — прервала Джеймса Эми, — просто ты его не любишь.

 — Безусловно, но сейчас я не об этом. — Пора было перейти к фактам. — Кроме того, он не испытывает к тебе ответных чувств, моя дорогая. Своими ушами слышал, как он это говорил.

 — Это ложь.

 Джеймс резко выпрямился на сиденье, напрягся как перед боем, хотя противника здесь не было, и, переведя дыхание, спросил:

 — Как ложь?

 Эми не обратила никакого внимания на его воинственность.

 — Он испытывает ко мне страсть, но не желает связывать себя узами брака. Ваше вмешательство до добра не доведет. Я приручу его постепенно. Если мне это не удастся и он от меня все-таки отвернется, это будет единственное, что я приму. Во всех остальных случаях я никогда не перестану пытаться, даже если мне придется ехать за ним в Америку. Поэтому не уговаривайте меня, дядя Джеймс. Это ни к чему хорошему не приведет.

 Она связала его по рукам и ногам. Он, конечно, мог бы убить этого подлеца. Но Джордж это не понравилось бы. Она никогда бы его не простила. Проклятие ада!

 — Твой отец не даст тебе благословения, будь уверена.

 — Разумеется, после твоих разговоров.

 — Тогда забудь о нем.

 — Нет, — последовал твердый ответ.

 — Забудь, Эми, он слишком стар для тебя. Когда ты достигнешь его возраста, он уже одряхлеет и будет вовсю стучать палкой.

 Эми расхохоталась от всей души:

 — Ну перестань, дядя, он только на восемнадцать лет меня старше. Через восемнадцать лет ты собираешься ходить с палкой?

 Джеймс находился в расцвете лет и едва ли мог представить подобное. Через восемнадцать лет Джек начнет интересоваться мужчинами, и ему придется взять это в свои руки!

 — Не говори мне ничего о разнице в возрасте, пожалуйста. Я только об этом и слышу от Уоррена.

 — Почему же ты не слушаешь старших? Она ответила Джеймсу недовольным взглядом, а того буквально распирала гордость. Однако Эми быстро нашлась:

 — Возраст, мягко говоря, не самое главное. Этого нельзя исправить, и я предпочитаю думать о другом. Уоррену предстоит избавиться от очень многих недостатков, так что тут уже не до возраста.

 — Ты признаешь его недостатки?

 — Я не слепа.

 — Тогда что ты в нем видишь?

 — Мое будущее счастье, — ответила она бесхитростно.

 — Где же ты нашла магический кристалл? Эми засмеялась:

 — Тебе будет интересно узнать, что Уоррен однажды сказал мне то же самое.

 — Боже милостивый, никогда так не говори. Я думаю совершенно иначе, чем этот негодяй.

 — Уверена, он бы тоже пришел в ужас, если бы я сравнила его с тобой.

 Джеймс подозрительно прищурился. Она сравняла счет за его замечание о старших. В конце концов, она Мэлори и не долго думая дает сдачу. Он почти сочувствовал янки.

 — Душечка, уж не ссоришься ли ты со мной?

 — Боже, дядя, как это пришло тебе в голову? Но учти, что если мне чего-нибудь захочется, то по упорству я перещеголяю любого в семье.

 — Эми!

 — Дядя Джеймс! Если ты будешь продолжать подобные разговоры, то ничем хорошим это не кончится. Когда я впервые полгода назад познакомилась с Андерсенами, я поняла, что Уоррен — мужчина для меня. Это не случайная мимолетная прихоть. Разумеется, англичанин больше бы подошел, но я не выбирала. Таковы мои чувства. Мне кажется, я люблю Уоррена.

 — Проклятие ада! — только и сказал Джеймс.

 — Именно таковы мои чувства. Он проведет меня через ад, пока не привыкнет.

 — Мне жаль тебя, — проворчал Джеймс.

 — Не думала, что меня будут жалеть. — И она подмигнула ему с плутовской улыбкой:

 — Ничего, дядя, я тоже ему устрою хорошую преисподнюю!